Ущербная луна - страница 8

Кому?

Я замерла, и, клянусь, тот, кто крался за мной, тоже замер. Это ли не паранойя?

Оглядевшись по сторонам, я заметила только тени, так что ускорила шаг и тут же различила цоканье, похожее на стук ногтей по столу. Или когтей по асфальту.

Вот теперь я точно сходила с ума.

Мои бедра обдало горячим дыханием, утробное рычание огласило воздух, и у меня екнуло сердце. Я боялась обернуться, боялась того, что могла увидеть или не увидеть.

Впереди виднелись открытые ворота, ведущие во внутренний двор. Сделав вид, что намерена двигаться прямо, я нырнула в проем.

Кто-то быстро пронесся мимо — кто-то пушистый и невысокий. Я до того удивилась, что метнулась вперед, желая рассмотреть это существо, и угодила ногой в рытвину.

Колени подогнулись, и я упала на землю. Затаилась, полагая, что на этот раз горячее дыхание коснется моего лица.

Но ничего не случилось.

Держась за стену, я встала и вышла на улицу. Мимо промчался автомобиль. Ветер доносил отголоски смеха. Лаяла собака, но тротуар опустел.

Лишь один человек маячил возле дома в квартале от меня. А дальше уже сверкали огни, гремела музыка и люди танцевали прямо на улице. Мышцы на руке мужчины вдалеке напряглись, когда он наклонился, чтобы прикурить сигарету, почти скрытую за его длинными черными волосами.

Я бросилась бежать, как только он скользнул за угол. К тому времени, когда я добралась до Бурбон-стрит, морок развеялся и осталась только праздношатающаяся толпа.

***

Той ночью мне приснилось, что кто-то забрался ко мне на балкон. Будто бы я оставила французские двери открытыми, зная, что он может прийти.

С животной грацией он устремился к кровати. У него были такие голубые глаза, что дыхание перехватило даже раньше, чем он успел прикоснуться ко мне шершавой мозолистой ладонью.

Во сне я видела его, и он был прекрасен. Пухлые губы, острые скулы, длинные ресницы — лицо аристократа и тело чернорабочего. У неженок не бывает усеянных шрамами пальцев, бугрящихся мускулов или загара.

Обнаженный, он возвышался надо мной, и тусклый серебристый свет скользил по лесенке его ребер и подтянутому, слегка подрагивающему животу. Мной овладело почти непреодолимое желание провести пальцами по этим плавным линиям, ощутить жар и силу, прижаться губами к выпуклостям, а потом двинуться ниже и насладиться его вкусом.

— Богиня охоты, луны и ночи, — прошептал он, и его дыхание омыло мою кожу, словно водопад.

Мне хотелось раствориться в этом голосе, в этом мужчине.

Кровать просела. Он вытворял такое, что и представить сложно, нашептывая на непонятном наречии.

— Лу-гару! — крикнула я и пробудилась от этого хриплого возгласа.

Ветерок раздувал шторы. Неудивительно, что мне приснился кошмар. Жара вползала в комнату вместе с гомоном вечеринки, все еще сотрясающей улицу.

Я вылезла из постели, захлопнула французские двери и защелкнула их на замок, до сих пор дрожа от воспоминаний о сне, который не очень-то походил на сон.

Я не могла корить себя за эротические фантазии. Все-таки я была молодой и здоровой и целых четыре года отказывала себе в сексе, а тут внезапно встретилась с таинственным незнакомцем, который разительно отличался от всех, кого я знала. Стоило бы забить тревогу, если бы после этого инцидента ничего такого не приснилось.

Тем не менее, разочарованная и потная, я была ужасно недовольна собой. Слишком бодрая для столь раннего часа, я угрюмо думала о том, что последует дальше.

Одинокое бдение в темноте и угрызения совести. Ведь, несмотря на то, что Саймон умер, он продолжал жить в моих снах. Пока этой ночью его место не занял другой человек.

Я отвернулась от окна и внезапно перестала дышать.

В изножье моей кровати, совершенный на фоне кремового атласного покрывала, лежал алый цветок, который я видела на другом берегу болота не далее как накануне.

Нет, не тот самый цветок. Такого не может быть.

Я стояла возле окна и трясла головой, глупо ударившись в панику. А может, и не глупо. Не я же притащила сюда цветок.

Я обвела взглядом комнату. Здесь негде было спрятаться, разве что...

Поглядев на пол, я наконец-то с облегчением выдохнула. Деревянный каркас кровати стоял прямо на ковре. Ни о каких «под кроватью» не могло быть и речи.