Условия человеческого существования - страница 2
Помещение отдела было заставлено письменными столами. Здесь сидело пятьдесят человек. Как это сплошь и рядом бывает в крупных колониальных фирмах, мало кто из них всерьез занимался работой. Большинство исправно появлялись в положенное время и в положенное время уходили. Чтобы не потерять кусок хлеба, требовалось только умело делать вид, что очень занят.
Топили исправно. Почти все сидели без пиджаков, засучив рукава сорочек. Лениво перебрасывались словами, писали частные письма на бумаге с фирменными штампами, с упоением разговаривали по телефону. В воздухе висел удушливый дым от дешевых местных сигарет. Их покупали, когда кончались пайковые японские. От этого дыма першило в горле.
Письмоводитель из отделения Кадзи говорил соседу:
— Вот уж не ожидал, что немецкая армия выдохнется под Сталинградом… Теперь на Германию не очень-то можно рассчитывать. Что предпримет Советский Союз — вот в чем теперь вопрос.
Он улыбался, будто все это было просто забавно, хотя в действительности за его словами скрывался страх, не покидавший последние дни окружающих. От Маньчжурии до Тихого океана далеко — поэтому война с Америкой здесь почти не ощущалась. Зато под боком была извилистая, тянувшаяся на тысячи километров советская граница. И немудрено, что всех здесь тревожил один вопрос: что предпримет Советский Союз?
— Э, чепуха! Нам нечего опасаться, — младший письмоводитель Ониси охотно поддержал разговор. — Квантунская армия надежно охраняет границу Маньчжурии, — и, покосившись на Кадзи, громко добавил: — Будьте уверены, она не дрогнет, не оплошает!
Кадзи промолчал. Он писал очередную докладную записку. «Зависимость темпов развития черной металлургии от общего уровня развития промышленного производства», — аккуратно вывел он на обложке.
— Ну еще бы! — отозвался кто-то из дальнего угла. — С такими удальцами, как наш старший ефрейтор Ониси, Квантунская армия, конечно же, непобедима.
Старший ефрейтор запаса, письмоводитель Ониси самодовольно ухмыльнулся. Он участвовал в Шаньсийской операции во время вторжения в Китай, и разнузданные зверства против беззащитных крестьян, в которых он отличился, были, судя по всему, предметом его нескрываемой военной гордости.
— Все-таки я никак не пойму, почему мы в свое время не ударили по России? — медленно произнес пожилой служащий, сидевший неподалеку от Кадзи. — Пока Германия наступала, нам было проще простого ворваться в Сибирь и взять Россию в клещи. Ведь после особых маневров Квантунская армия превратилась в могучую силу, а?
Ему никто не ответил. И хотя в глубине души многие считали, что было бы, пожалуй, действительно неплохо напасть на Сибирь — это приблизило бы конец войны и освободило бы их от вечного страха перед красными, — люди начинали смутно понимать, что Япония не способна вести войну на два фронта.
Конторские служащие не знали истинных причин развертывания Квантунской армии, проведенного правительством под ширмой «особых маневров». Им и в голову не приходило, что там, в Токио, были убеждены в неизбежности победы Германии, более того, опасались, что эта победа произойдет слишком скоро, что немецкая армия, прокатившись ураганом по русским просторам, вот-вот окажется у границы Маньчжурии, и ее страшная сила будет угрожать уже самой Японии… Опасались и готовились.
Кадзи молчал. Какое счастье, что мы не полезли в Сибирь! — подумал он и усмехнулся: случись это, молодого человека по имени Кадзи уже не было бы в живых…
— А что слышно про южные острова? — шепотом спросил кто-то.
— С Гуадалканала, оказывается, мы уже ушли…
«Ушли! Просто разгромлены. Гарнизон едва ноги оттуда унес», — подумал Кадзи, не отрывая пера от бумаги.
— Это стратегическое отступление, — зычно и самоуверенно бросил Ониси. — Америкашки дорого за него заплатили, а достался-то он им пустым! Теперь наша армия заняла более выгодные позиции и скоро начнет новое наступление. Вот увидите!
И Ониси многозначительно глянул на Кадзи, будто хотел сказать: «Ну что ты можешь на это возразить?» Кадзи поднял на него глаза. Но тут же отвел их в сторону: лавируя между столами, к нему приближался рослый улыбающийся мужчина.