Успокой моё сердце [СИ] - страница 32

Внезапно слышится стук. Вздрагиваю, отнимая голову от рук.

«Не нужно. Я не смогу».

Стучат в ту самую запретную дверь. Вернее, стучали. Два коротких стука теперь прекратились.

Что делать?

Сознание, введенное в ступор, онемело и не может вернуться к реальности. Одна надежда — на мозги, но с ними, похоже, тоже не все в порядке.

Стук звучит вновь. Неуверенный, тихий, почти умоляющий. Стук может умолять?

Боже…

Стискиваю зубы, впиваюсь ногтями в волосы, тяну на себя. Пытаюсь обрести способность трезво мыслить и прогнать страх.

Не выходит.

Понимая всю собственную беспомощность, опускаюсь обратно в кресло. Колени дрожат, руки тоже. Сердце снова отбивает барабанную дробь по костям грудной клетки. Это не сероглазая и Джаспером безумны. Это я безумна. Мое безумие сейчас выльется через край и охватит даже то чудовище за дверью. Пусть оно меня убьет, раз уж все равно суждено сдохнуть. Пусть оно…

Тихонький скрип ржавой пилой режет сознание. Дверь открывается…

Вскакиваю, всем телом прижимаясь к дереву. Оно холодное и гладкое. Словно замороженное.

Некоторое время проходит в тишине. Я не отхожу от злосчастной двери, а скрипа и стука больше не слышится.

Не знаю, сколько стою в таком положении, но тело ноет тупой болью от затекших конечностей. Лишь на миг отдаляюсь, чтобы хоть чуть-чуть размяться, как скрип слышен вновь.

Кидаюсь к дереву, но не успеваю. Оно не закрывается.

Опуская взгляд к полу, вижу плюшевого медведя, в брюхо которого впивается нижняя часть двери.

Игрушка? Здесь?

Усиленно моргаю, стараясь сбросить наваждение. К сожалению, медведь не исчезает. Наоборот, его маленькие черные глазки-бусинки прожигают меня не хуже факелов.

Сама не замечаю, как отхожу подальше. Упираюсь спиной в стену, которую недавно подпирал Джаспер и только тогда понимаю, что провалила задание.

Ожидаю увидеть что угодно — сумасшедшего в смирительной рубашке, тюремного заключенного в полосатой форме, известного маньяка-киллера в байкерской куртке — но только не это.

Отказываюсь верить своему зрению. Отказываюсь верить всему, что окружает меня.

А все дело в том, что сквозь образовавшуюся дверную щелку проглядывает светлая маленькая головка.

Здесь ребенок…

Наша жизнь вообще странная штука. Сегодня ты преспокойно шествуешь по улице с букетом полевых цветов и отличным настроением, а завтра садишься в самолет, который падает где-то в Тихом океане, навсегда исчезая с радаров авиакомпании.

То же самое происходит и со мной.

Разве думала глупая семнадцатилетняя Белла, что с её уходом из дома что-то изменится? Неужели наивно полагала, что на улице будет куда лучше, чем там, откуда бежала? Наверное, и у Джеймса оказалась по воле случая. На резких поворотах судьбы попала к Каллену…

Казалось бы, что ещё может случиться за полторы недели? По-моему, список и так порядочно переполнен. Однако, оказывается, нужно всегда иметь в виду все неучтенные варианты.

Сейчас с широко распахнутыми глазами смотрю на маленькое существо напротив себя и не могу найти ни одного разумного земного объяснения тому, почему в логове Каллена ребенок. И не просто в логове. Он заточен, спрятан, пленен. Его запрещено выпускать за пределы комнаты.

Может, это сын или внук какого-то важного и богатого человека, нужный моему мучителю для получения выкупа?

Или это несчастный малыш, на котором тестируют какие-то запрещенные для продажи препараты?

Не знаю. В любом случае здесь происходит что-то ужасное. Каллен не стал бы попросту держать в своем доме ребенка. Этого не стал бы делать никто из круга людей, к которому я мысленно его причислила.

Запутавшись в собственных безответных мыслях, не сразу понимаю, что происходит в это же время в коридоре.

Мальчик — а это именно он — начинает испуганно пятиться назад.

— Подожди!.. — подаюсь вперед, стараясь открыть дверь шире и проследовать за ним в комнату, как вдруг меня резко тянет обратно. Попадаю точно в цепкие мужские руки.

Одного вдоха хватает, чтобы определить, кто передо мной, даже не видя лица. Такого запаха нет больше не у кого. Он уникален, как и его обладатель.

— Дрянь, — рявкает Эдвард, до боли сжимая мои локти, — кто позволил тебе сюда явиться?