Утренние прогулки - страница 20

— Ладно, — сказал я.

— А ты, Игорек, слушайся Колю, понял?

Игорек кивнул головой.

Тут мы все стали садиться в вагоны.

Игорек пошел не со своим малышовым отрядом, а с нами.

Мы так и сели: у окна Игорек, я — рядом, а напротив — Света.

Мы еще помахали родителям, Света даже Барри позвала, и ему все дали дорогу к окну.

Он встал у вагона на задние лапы, а мы со Светой его погладили.

Вдруг все родители отошли от вагона, двери захлопнулись автоматически, и поезд тронулся.

Я посмотрел на Игорька и увидел, что он хочет заплакать.

Мне тоже грустно стало, и Свете, наверно. Но я, чтоб Игорек не заплакал, достал из кармана ириски и протянул ему. И соседей угостил тоже, а они нас.

С краю сидела толстая девчонка. Она достала яйцо, очистила его и целиком засунула в рот. А потом сразу достала второе яйцо и тоже съела.

Света сказала:

— Я сразу догадалась, что мы вместе едем, когда тебя увидела.

Когда мы сошли с поезда и стали строиться по отрядам, Игорек взял меня за руку и встал рядом со мной.

Он так и стоял вместе со мной, уцепившись за мою руку.

Тут к нам подошел пионервожатый.

— Братец твой младший? — спросил он про Игорька.

— Нет, — ответил я. — Его мама велела за ним присмотреть.

— За ним и в его отряде неплохо присмотрят, — сказал пионервожатый, взял Игорька за плечи и отвел в малышовый отряд.

Нас распределили по палатам, и я занял кровать рядом с окном. У меня в палате были еще три соседа. У одного на чемоданчике была написана фамилия «Евдокимов», у другого — «Корнилов». У третьего на чемоданчике фамилии не было, и я не знал, как его зовут.

Я сел на свою кровать, и ко мне сразу подошел Евдокимов.

— Хочешь на второй этаж переселиться? — спросил он.

— Не хочу, — удивился я.

— Мы тут — футбольная команда, мы в прошлом году тоже в этой палате жили, а сейчас один наш наверху. Поменяйся с ним, а?

Я не знал, как это я стану вдруг меняться, раз меня сюда, в эту палату, воспитатель записал, и молчал.

— Ну чего он, не согласен? — спросил Корнилов.

— Не хочет.

— Ну и дурак. Ему же хуже будет, если ему вся палата бойкот объявит.

Я молчал.

— Понял, мы тебе объявляем бойкот, — сказал Корнилов. — Ты не хочешь по-человечески, и мы не будем по-человечески.

После обеда, когда мы пришли на тихий час, со мной в палате уже никто не разговаривал. Я даже так и не узнал фамилию третьего соседа. Если бы я им сказал что-нибудь, они бы все равно мне не ответили, и поэтому я тоже молчал. Друг с другом они все время говорили и смеялись, и анекдоты рассказывали.

А я лежал, отвернувшись к стене. Теперь, даже если бы я захотел меняться, они бы все равно, наверное, не согласились.

— Давай ночью мы этого водой обольем, вот смеху будет! — сказал Евдокимов, и я понял, что это он говорит про меня.

После полдника мы гуляли по лагерю, кто где хотел.

Игорек был со своими малышами, Света тоже куда-то исчезла. А я нечаянно подошел к столовой.

Когда я подходил, я даже не думал, что через пять минут там все так произойдет.

Наша столовая была на горе. Под гору между соснами спускалась дорога. А внизу на поляне играли малыши, Игорек тоже был там.

Как раз когда я подходил к столовой, снизу на гору въезжал грузовик. Он громко рычал двигателем и сигналил на полную мощь. Точно такой, как тот, которым я учился управлять. Грузовик остановился около столовой, из кабины вышел шофер с листками бумаги, оглянулся и сказал нам строго:

— В кабину, ребята, не лазайте. Уши пооборву, если кого поймаю.

Нас там было всего трое человек, и мы в кабину лазать не собирались.

Шофер побежал в столовую, а я уже хотел идти вниз, под гору, поискать Свету и вдруг заметил, что машина тихо-тихо едет.

Она двигалась совсем незаметно, это только по колесам было видно, я и взглянул на них нечаянно, а так бы не заметил.

А колеса поворачивались уже быстрей.

И я сразу понял, что только в эту минуту машина движется незаметно. А сейчас гора будет круче, машина начнет разгоняться, двигатель у нее выключен, а тормоз, наверное, ослаб. И она с огромной скоростью, но бесшумно, с выключенным мотором понесется по дороге вниз, а там внизу между сосен играют малыши. И она врежется прямо в них, в малышей. Дальше я уже ничего не думал, потому что колеса поворачивались еще быстрее. А дверь кабины была приоткрыта.