Утренняя смена - страница 14

Тамара стремительно кинулась к Зине.

— Знаешь, что произошло? — Она указала на Васю. — Он едва не утонул! Катался с Халанским на лодке, лодка перевернулась, Халанский уплыл и бросил его посреди озера.

— Как? — переспросила Зоя, не вполне еще веря слышанному. — Бросил и уплыл?

— Ты понимаешь? — с возмущением продолжала Тамара. — Бросил и уплыл к берегу!

— Ты преувеличиваешь, — остановил ее Груз. — Вероятно, дело обстояло не совсем так...

Тамара указала на Васю.

— А вы спросите его...

— Должно быть, Володе сделалось нехорошо, — с виноватым видом попытался тот оправдать Халанского.

— Но ведь Халанский отлично плавает! — запальчиво воскликнула Зина.

— Кто все это видел? — строго обратился Груз к Тамаре.

— Я! Я сама видела! — Тамара приложила руку к груди. — Видела все собственными глазами! Они катались, лодка почему-то перевернулась, один поплыл к берегу, а другой...

Тамара запнулась.

— Что — другой? — холодно спросил Груз. — Чего ты так волнуешься?

— Другого спасли...

Вася попытался было рассказать о происшедшем:

— Я чуть-чуть не утонул и если бы...

Груз покровительственно остановил его:

— Чуть не считается.

По аллее со скучающим лицом неторопливо шагал Халанский. Увидев Тамару и Васю, он не смутился и как ни в чем не бывало подошел к ним.

— А я тебя ищу, ищу, — громко и развязно заговорил он, обращаясь к Васе. — Я было растерялся, а когда хотел к тебе повернуть, меня опередила Тамара.

Говорить дальше ему помешала Зина.

— Трус! Трус! — закричала она, сжимая кулаки. — Ты просто оказался трусом!

В теплые июньские вечера жители поселка с наступлением сумерек выходили гулять на главную улицу, тянувшуюся от площади до городского сада.

Степенно прохаживались супружеские пары, с хохотом пробегали подростки, стайками брели, обнявшись, девушки, задорно перекликаясь со следовавшими позади них кавалерами. Оживленно торговали лоточники. Густая толпа заполняла и тротуары и мостовую. Появлявшиеся изредка автомобили медленно продвигались среди гуляющих, не обращавших внимания на жалобные вопли сирен. Покачивались фонари на проволоке, протянутой через улицу. Блики света мелькали на стенах. Где-то поблизости, за каменными домами, играл оркестр.

Зина, торопясь домой, ловко лавировала между прохожими, но в такой тесноте невозможно было двигаться быстро.

Неожиданно ее окликнули:

— Зина!

Она огляделась — вокруг были незнакомые лица — и решила, что окликнули какую-то ее тезку.

Тогда рядом с ней нетерпеливо закрякала сирена. Возле самого тротуара медленно ехала машина, управляемая Грузом. Он приоткрыл дверцу и пригласил девушку:

— Садись, подвезу.

Зина на ходу вскочила на подножку и села рядом с инженером.

— Проедемся куда-нибудь? — предложил он. — Хочешь мороженого?

— Только домой, — отказалась девушка. — Спешу.

— Как хочешь, — снисходительно отозвался Груз. — Можно и домой. — Он протянул ей букетик ландышей. — Купил по дороге. Поделиться?

Зина взяла цветы, разделила их поровну и половину возвратила инженеру:

— Спасибо.

Некоторое время они ехали молча.

— Ты мне нравишься, — внезапно произнес Груз, ожидая, что скажет она в ответ.

Но Зина молчала.

— Для чего ты бережешь себя? — настойчиво спросил Груз. — Ждешь, когда состаришься на работе?

Она с подчеркнутым вниманием посмотрела на своего спутника.

— Не видно, чтобы работа вас иссушила!

— Я — другое дело, — возразил он. — Я инженер. У меня творческая работа. Как-то больше поглощаешь кислорода, что ли. А ты стоишь у станка. Стоишь и стоишь...

— Как попугай? — насмешливо подсказала Зина.

Смутное раздражение побуждало ее возражать собеседнику.

— Не обращай мои слова в шутку, — остановил ее Груз. — В наше время серьезная любовь только отвлекает нас от работы. Личные чувства не должны играть решающей роли в нашей жизни. Пусть ничто не мешает...

Зина понимала, что Груз неправ, но она еще не умела высказывать свои мысли.

— Мне ничто не мешает и работать, — упрямо сказала она, — и любить...

Машина остановилась у дома, в котором жила Зина.

Они не спеша поднялись по лестнице, и еще громче, чем на улице, зазвучала музыка, несшаяся из каждой двери, потому что в каждой квартире гремело радио.