Утро пятого дня - страница 11

— Ты на нем пробовал работать? — спросил меня корреспондент.

— В общем-то, да, — сказал я неправду. Почему я соврал, сам не знаю. Уж очень пристально смотрел на меня корреспондент, и уж очень ему хотелось, я это видел по глазам, услышать от меня именно то, что я сказал.

— Хотел бы стать еще и токарем? — спросил корреспондент.

— Хотел бы, — опять соврал я.

— Ты, наверное, хорошо учишься? — Он спрашивал быстро, не давая подумать.

— Да как будто бы ничего… Только вот по французскому слабовато.

— По французскому? — удивился корреспондент. — Вы изучаете французский язык?

— Ну да, все три года.

— А ну-ка скажи что-нибудь… Давай-давай, не стесняйся.

От позора меня спас дежурный по группе, Саня Сидоров. Он влетел в мастерскую с торжествующим криком:

— Пацаны, все на столе! Чай стынет!

В мастерской поднялся шум, гвалт, кто-то рванулся к двери.

— Нет, нет, — остановил нас корреспондент. — Еще немного, и мы закончим разговор. А сейчас я спрошу вот у этого молодого человека: что было самым трудным за годы учебы?

Корреспондент подошел к Илье.

Головин все еще стоял у окна. На корреспондента он смотрел спокойно, без смущения. Он помолчал, подумал.

— Самым трудным… — негромко начал он. — Много было самого трудного, но, пожалуй, труднее всего было учиться здесь и заканчивать десятый класс.

— Да, это действительно нелегко, — согласился корреспондент. — Ну и как, успешно закончили?

— Плохо, с тройками, — признался Илья.

— Ну, все-таки закончили, а это главное, — постарался утешить корреспондент.

— Нет, это не главное, — сказал Илья. — Я хочу дальше учиться, а с тройками мне будет труднее.

— Ах, вон у вас какие мечты. Похвально. И куда же вы собираетесь поступить?

— В университет, на биофак.

— Так что же, окажется, что вы напрасно приобрели свою специальность слесаря?

— Не напрасно, она мне пригодится когда-нибудь. Мужчина все должен знать. Но я не люблю слесарное дело.

— Вот так раз, — удивился корреспондент. И все мы удивились. И наш мастер. Илья был одним из лучших его учеников. Все, что он делал, получалось у него аккуратно, точно, правда, не так быстро, как у других. А я еще удивился смелости Ильи. Он говорил только правду и не поддакивал, как я, не придумывал, чего нет и не может быть. Ведь я тоже мог бы сказать, что мечтаю писать стихи. Но струсил. Да, конечно, еще как струсил! Стать поэтом — это не то что стать биологом, ученым. Попробуй скажи про такое. Подумать страшно. Но все равно я должен был сказать правду. Вот когда соберутся друзья в мой день рождения, пообещаю им всегда и всюду говорить только правду.

— Но почему вас интересует именно биология? Может быть, вы ошибаетесь в своем желании так же, как ошиблись, поступив в ремесленное? — спросил корреспондент.

— Я не жалею, что поступил сюда. Здесь только я и понял, что буду биологом.

«А вот я еще ничего не понял, — подумал я с огорчением. — Да и вряд ли кто-нибудь из всей нашей группы знает наверняка, кем он должен стать, что он любит, а что не любит. Вот разве что Володька уже определился. И Губарик. Ему все равно, где работать, лишь бы не работать».

— Что же вас так привлекает в биологии? — корреспондент задал этот вопрос с живым интересом, теперь это был уже разговор не для микрофона.

Илья задумался. Большие печальные его глаза смотрели куда-то в пространство или в себя. Головин молчал долго. Ребята стали подбираться к выходу. Я услышал недовольное ворчание старосты: «Ну и жизнь пошла. Один поэт, другой биолог. А кто же работать будет?».

— Зарплата его привлекает, большая деньга, — не удержался кусачий Завьялов. — Напильник ему не с руки. Ему подавай работу в белом халате.

— И в белых тапочках, — зашептал Иван Колесников. — Я всегда знал, что он чистоплюй, этот Головин. Помню, когда пропалывали колхозную свеклу, все голыми руками траву дергают, а он в перчатках. Бережливый, — сказал Иван почему-то с осуждением.

— А ты колючки дергал? — негромко спросил мой Володька.

— Ну, а чё? — не понял иронию Колесников.

— Да не чё, дурачок, вот ты чё, — хохотнул Володька. Он любил кого-нибудь поддеть.

— Я считаю, — начал Илья, — что биология самая важная наука. За ней будущее. Если мы узнаем тайну белковой клетки, люди смогут управлять всей жизнью на Земле.