Утро вечера дряннее - страница 31

У Клунина были волнистые светлые волосы и голубые глаза. Он отдал пакет со «взятком» Игорю, который тот тут же уволок в комнату. Оттуда раздался девичий визг и радостные голоса парней.

– Ты была вчера с Ежовым, – с места в карьер начал Клунин, внимательно посмотрев на меня.

Он был не такой пьяный, как его приятель.

– Ольга Бойкова, – представилась я, – еженедельник «Свидетель». Мне нужно с тобой поговорить, и не только с тобой. Правда, не уверена, что у меня это получится, – намекнула я на состояние Игоря.

– Вообще-то не самое лучшее время для интервью, – выпятил губы Александр.

– Это не интервью, – сказала я, – я расследую убийство.

– Но мы никого не убивали, – улыбнулся Клунин, – нам было не до того.

– Это не шутка, – осадила я его, – убит ваш продюсер и его знакомая – Ольга. Скоро к вам наверняка нагрянет милиция. Вам еще не звонили?

– У нас телефон отключен со вчерашнего вечера, – пробормотал Клунин, до которого постепенно стал доходить смысл сказанного мною.

– Мы можем поговорить? – спросила я.

– Да, конечно, – кивнул он, – пойдем.

В гостиной царило пьяное веселье. У дивана, на котором сидела в обнимку парочка, стоял стол, уставленный грязной посудой и закусками. Одна девушка с поджатыми ногами сидела в кресле; на соседнем курил хмурый брюнет. Игорь наполнял бокалы шампанским. В девице, обжимавшейся на диване с тощим парнем, я узнала Вику. Она тоже узнала меня и состроила презрительную гримасу.

Саша представил мне присутствующих.

– Погремушкин Дмитрий, – серьезным тоном произнес он, – Света Коршунова, Олег Комаров, Вика Зелинкина.

– Очень приятно, – захохотал Погремушкин, щуплый паренек с красивыми, чуть раскосыми глазами, в желто-коричневых клешах.

Он фамильярно потрепал по плечу сидевшую рядом с ним Вику. Она сбросила его руку и с независимым видом закинула ногу на ногу.

– И мне тоже… очень приятно, – дурашливо загоготал, вскочив с кресла, Комаров, мускулистый тип со смазливой физиономией и наглыми глазами, в которых светилась откровенная издевка.

Видно, у мальчика звездная болезнь. Словно подтверждая мою догадку, он вытянулся по стойке «смирно» и отдал честь.

– А можно без паясничания? – полупрезрительно улыбнулась я.

– А как же, – не унимался Комаров, принявшийся шутливо расшаркиваться.

У Клунина, который знал, зачем я пожаловала, видно, не выдержали нервы. Не скрывая досады и раздражения, он толкнул Комарова в кресло и заорал:

– Тихо, вы! Ежова грохнули и его Ольгу!

– Что ты несешь? – вытаращил глаза Комаров. – И еще руки распускаешь, – он поднялся с дивана и угрожающе двинулся на Клунина.

– Да успокойся ты, – вскочила с кресла и дернула его за рукав Света, знойная брюнетка с грубоватыми чертами лица.

Я не отрываясь смотрела на Вику: она, казалось, не понимала, о чем идет речь.

– Че ты на меня пялишься?! – взвизгнула она.

– Да заткнись ты! – прорычал Клунин. – Ежика убили.

– Ты начал повторяться, – злобно хихикнул Комаров.

– Это розыгрыш такой, да? Но сегодня вроде не первое апреля, – придурковато засмеялся Погремушкин.

– Нет, – процедила я сквозь зубы, – это правда. Если бы этого не случилось, мы бы здесь с вами не разговаривали.

Я окинула холодным взглядом присутствующих. Первой не выдержала Вика. Она резко поднялась с дивана и, словно одолеваемая паранойей, стала ходить туда-сюда, твердя: «Это не так, это не так…»

Публика медленно въезжала в смысл трагического сообщения. Комаров с Погремушкиным растерянно переглядывались, Коршунова искала поддержки во взгляде Клунина, Клунин же в полной прострации уставился в стену, на которой висел красочный плакат с потными, но счастливыми лицами «Вывихнутых». Они были в сценических костюмах – золотая парча и крохотные блестючие диадемы.

«Им еще пилоток а-ля Элтон Джон не хватает», – с горькой иронией подумала я, пережидая эту невольную паузу, которая грозила затянуться надолго.

Первой ее нарушила Вика: она издала дикий вопль. Вся бригада будто встрепенулась. Вика упала на ковер и забилась в судорогах. Она рыдала и орала как помешанная. Ребята кинулись ее утешать, но она со злобным остервенением отпихивала их руки.