Уведу родного мужа - страница 7

Пока я прислушивалась к этим неприятным звукам, в руках капитана, между прочим, довольно симпатичного белокурого мужчины с ласковыми, как у собаки, коричневыми глазами, появились блокнот и ручка.

— Ваше имя, отчество, фамилия?

— Голубева Елизавета Петровна, — ответила я машинально и почему-то добавила: — Двадцать пять лет.

Капитан вопросительно посмотрел на меня:

— Голубева?.. Вы что, родственница хозяевам квартиры?

— Глупости! — Я почему-то рассердилась. — Никакая я не родственница, я — жена!..

Мы немножко помолчали, после чего капитан спросил:

— Э-э-э… Чья, простите, жена?

— Вильяма Голубева, разумеется! — брякнула я и только после этого сообразила, что для недоумения, появившегося во взгляде следователя, имеются все основания: ведь судя по рыданиям, доносившимся со стороны кухни, Танька очухалась раньше меня и наверняка успела уже ответить на аналогичные вопросы… В частности, назваться раньше меня женой Вильки.

Между тем язык мой снова принялся, как тогда в кабинете Эфроима, нести помимо моей воли всякую чушь.

— Трупа, — подтвердила я, почему-то имея в виду Вильку. Должно быть, ночные поиски в кустах и последовавшие затем события спутались в моем мозгу в какой-то мертвый узел.

— Так вы, значит, знакомы с убитым? — простодушно обрадовался капитан.

— С чего вы взяли?! Первый раз вижу! То есть видела… Я говорю про Вильку… Вильяма Голубева! Я оставила его фамилию, понимаете? А девичья у меня была другая — Солнцева.

Капитан, до этого бледнокожий, как все светловолосые люди, на глазах начал багроветь.

— Послушайте… — В его голосе появились новые, неприятные интонации. — Я спросил, кем вы доводитесь хозяину квартиры, а вы…

— …А я ответила: женой!

— А кто же тогда Татьяна Викторовна Голубева?!

— Жена! — пояснила я этому тупице, внезапно вспотевшему от волнения и теперь вытирающему лоб скомканным носовым платком не первой свежести.

За спиной капитана мерзко хихикнул прыщавый:

— Товарищ капитан, это теперь так модно, «шведская семья» называется…

— Вы что, спятили?! — Моему возмущению не было предела. — С чего это вы взяли, что мы… Тьфу! Я, кажется, забыла сказать, что мы с Танькой… Короче, я — первая! А она — всего лишь вторая!

В кабинете повисла короткая тяжелая пауза.

— А-а-а… — сказал капитан и спрятал платок. — А Татьяна Викторовна утверждает, что вы — подружки. Школьные.

— Ну и что? — пожала я плечами. — Одно другому не мешает… Вам что же, никогда не приходилось сталкиваться с «треугольником»?

— С треугольником? — Капитан снова полез за платком. — С каким треугольником?

— С любовным! — отрезала я и снова задала свой вопрос: — Вы его нашли?

— Кого? — Капитан никак не мог понять, что происходит.

— Да Вильку же, Вильку!..

Менты молча переглянулись, после чего капитан вдруг спросил, как я себя чувствую. Видимо, результаты допроса его не устраивали. И я, вздохнув, в общих чертах поведала, правда с некоторыми купюрами, о событиях сегодняшней ночи. Купюры в основном касались Таньки. Я вдруг обнаружила, что мне совершенно не хочется подставлять под ментовскую гильотину свою ненавистную соперницу… И это — вопреки тому, что целых полтора года, то есть пятьсот сорок семь ночей подряд, я только тем и занималась, прежде чем уснуть, что строила планы мести коварной разлучнице, один изощреннее другого… Теперь же сама жизнь предоставила мне возможность реализовать, можно сказать, лучший из них, а я…

Словом, я не только не сказала капитану про то, что Танька возможная убийца нашего мужа, превратив ее наезд на Вильку в обыкновенную супружескую ссору, но и словно нечаянно назвала Танькину девичью фамилию… Ожидаемый эффект последовал немедленно.

— Столяренко? — Капитан вопросительно посмотрел на меня.

— Именно! — подтвердила я его страшную догадку. — Татьяна — родная и единственная дочь Виктора Петровича Столяренко, генерального прокурора города!..

Переглянувшись молниеносно с прыщавым подчиненным, белокурый следователь снова побагровел, только теперь его багрянец носил фиолетовый оттенок. Оба мента, прервав допрос, или, если быть точной, «предварительное дознание», сорвались с места и бросились на кухню.