Увеселительная прогулка - страница 35

Я всего два дня в Париже и уже ненавижу этот город, ненавижу так же сильно, как раньше любил. Я обхожу за версту рестораны, излюбленные парижанами, где царит «парижская атмосфера», и посещаю дорогие международные заведения. Я не ем устриц, которые здесь так дешевы и которые я так люблю. В самом деле, я ненавижу Париж. Я прогуливаюсь, как, скажем, вчера вечером, по Севастопольскому бульвару, захожу на Центральный рынок, и мне становится тошно при виде всего этого убожества — пьяниц, проституток, бродяг, которые сидят и лежат на скамейках; при виде студентов и художников, которые по ночам зарабатывают здесь жалкие гроши себе на пропитание, разгружая иногородние фургоны и перевозя на тачках в павильоны рынка ящики, корзины с овощами, фруктами, рыбой, мясом и тому подобным; меня раздражают туристы — только что они нажрались и напились у «Липпа» в Сен-Жермене, наглазелись на стриптиз в «Крэзи хорс», а теперь болтаются по рынку, да еще с фотоаппаратами, и то и дело щелкают, еще бы, нищета ведь так живописна; мне вспомнилось, что самые прелестные цветные фото снимаются в Неаполе, в беднейших кварталах… «Увидеть Неаполь и умереть…» А здесь — студенты, будущая интеллигенция западного мира, его цивилизация, культура; со временем эти молодые ребята займутся настоящим делом; люди они мыслящие и, может быть, изобретут какую-нибудь бомбу — атомную или водородную, а сегодняшние сытые туристы будут превозносить замечательных ученых, вспомнят, с какой энергией те пробивались в жизни, ведь еще целы слайды, снятые тогда на Центральном рынке, можно снова их посмотреть: «Вот это я, а этот, что тащит корзину с рыбой, — дельный парень, он участвовал в создании водородной бомбы. Добиться чего-то может лишь тот, кто способен самоутвердиться и выстоять в нужде, кстати, почему бы Соединенным Штатам не сбросить одну из своих водородных бомб на Ханой…»

Разве, когда мы с тобой были в Париже, я не снимал, как и они, на цветную пленку, разве не ходили мы с тобой обжираться к «Липпу» в надежде увидеть хотя бы Брижжит Бардо или хотя бы Андре Мальро. О том, что Пикассо увидеть невозможно, мы знали заранее. Г. сказал нам, что Пикассо порвал с Парижем…

Успех как результат вытеснения инстинкта, успех как эрзац, успех как синоним жизни… Я думаю — сейчас я прохожу через Люксембургский сад, — я думаю, я спрашиваю себя, неужели расставание с тобой неизбежно, неизбежен развод после семнадцати лет совместной жизни? Тобиас мне сказал, что вы с ним намерены пожениться сразу же, как получите развод, вообще я узнал от Тобиаса все, например что ты уже давно меня не любишь, давно хочешь со мной развестись, хочешь наконец быть честной и взглянуть правде в глаза, вернее, тому, что ты считаешь правдой… Странно только, что все это мне пришлось узнать от Тобиаса… Будьте благоразумны, сказал он, дайте ей развод, пусть все обойдется миром… и тому подобное. И кроме того, сказал он, вы должны взглянуть правде в глаза. Правде в глаза? Я познакомился с тобой в 1951 году на костюмированном балу художников в Конгресхаузе. Я принял тебя за другую — за мою приятельницу, с которой был близок за два года до этого, мы прожили с ней полгода, и она меня бросила, а три месяца спустя сообщила, что беременна, и, хотя я точно знал, что это не от меня, я все же уплатил гонорар психиатру, который установил, что девушка страдает суицидоманией и по этой причине ей необходим аборт, а потом гонорар гинекологу: сумма была солидная девятьсот франков, а я тогда работал редактором жалкого киножурнала. Я попросил своего шефа, второстепенного кинопродюсера, дать мне взаймы, а он ответил, что готов подарить мне эти деньги, если я наконец соглашусь отужинать с ним в ресторане «Бор о лак», и, хотя я отлично знал, что за этим последует, я все-таки согласился. А поскольку у меня к тому времени уже три недели не было подруги и я, можно сказать, испытывал половой голод, то не ощутил особого отвращения, когда после полуночи дело дошло до интимностей. Он дал мне денег, я оплатил услуги врачей, хотя знал наверняка, что ребенок не от меня. Гинеколог подтвердил это: плод был двухмесячный, а я не встречался с ней уже три месяца… Так вот, на том балу в Конгресхаузе мне вдруг показалось, что передо мной та самая девушка, ее звали Сандра, и ты, наверно, помнишь, что я до рассвета называл тебя Сандрой, пока ты не возмутилась, что, в конце концов, тебя зовут Сильвия. Взглянуть правде в глаза? Правда, что я всегда утверждал: не надо преувеличивать роль половых отношений в браке. Любовницы — того, что понимают под этим словом, — у меня никогда не было. Иногда я спал с другими женщинами. Я ублажал себя сам, пил, работал, мотался за границу, ходил, к проституткам, но все без толку — даже когда я испытывал желание, стоило ей только раздеться, как оно пропадало… Я давал ей денег, шел в ближайший кабак и напивался. Взглянуть правде в глаза? Через три недели или через месяц после нашего знакомства — точно я сейчас уже не помню — ты переехала ко мне, в мои жалкие две комнатки. Это была дыра, погреб, но тем не менее — две комнаты и кухня, которой я пользовался совместно с четырьмя другими жильцами, так же как уборной и ванной. К тому же там были две кровати и вообще вся необходимая мебель.