Увидеть звёзды - страница 14

«Привет, Марианна. Это вам открытка от Кейрл. Я в Норвегии, в Хаммерфесте, отсюда семьсот миль до полярного круга и тут дьявольски холодно. Эдинбург отсюда кажется теплым раем. Хаммерфест считается самым северным в мире городом. Раньше здесь охотились за белыми мишками, а теперь, когда льды тают, все ищут черное золото, и я в том числе. У нас все как на настоящем Клондайке. Много потасовок и мало женщин. Зато толпы северных оленей… Теперь угадайте, какое самое высокое дерево тут в округе? Правильно, я».

Потом послышался щелчок и через секунду — хриплое пение и хохот порядочно выпивших мужчин. Песню доорали кое-как до конца, совершенно вразнобой, и сами себе горячо поаплодировали. Снова раздался щелчок и голос Кейра, ужасно строгий:

«Пост скриптум. Даже и не пытайтесь узнать, о чем поется в этой норвежской песенке. Я уже навел справки, и поверьте, вам лучше оставаться на сей счет в неведении».

Немного помолчав, он добавил: «Но согласитесь, это было все же по-своему великолепно… Всего хорошего, Марианна».

Я никогда не получала таких потрясающе трогательных подарков.

Вернее, очень-очень давно, когда Харви присылал мне наговоренные на пленку любовные письма.

Я неделю таскала в сумочке эту пленку. Сама не знаю почему, мне нравилось, что в моей сумке словно бы кусочек Арктики. Это напоминало историю про Нарнию, куда можно было попасть через шкаф[11]. Но потом у меня украли сумку, возле универмага «Дженнерс». Разумеется, я тогда была при трости.

Я дико расстроилась, пожалуй, не столько из-за кошелька и ключей, сколько из-за кассеты. Я не сделала копии и даже не дала послушать это письмо Луизе. Подумала, что она не поймет этой его шутки с кассетой, и потом, как бы я объяснила ей реплику про дерево? Но, откровенно говоря, мне просто нравилось, что в моей жизни появилась тайна, нечто такое, что происходит без участия Луизы, для меня это настоящая роскошь.

Мне кажется, что я ничего ей не рассказала именно поэтому. Но, возможно, просто боялась, что покраснею или что голос сорвется, как у девчонки. Можно долго искать причины, но главное одно: мне не хотелось делиться с ней Кейром. Я получила вторую звуковую открытку. Грохот оторвавшихся льдин, всплески от рухнувших в море айсбергов: скрежет, стоны, затем хлопок, похожий на ружейный выстрел, и рев, чудовищный. Будто кто-то пытает некоего арктического левиафана и он сейчас умрет от невыносимой муки.

Кейр, вероятно, вел свой репортаж прямо с корабля. Слышны были удары волн о борта, гудок. Кейр почти ничего не рассказывал, только давал пояснения, а в самом конце небрежным тоном, как бы вскользь, произнес: «Тридцатого я возвращаюсь в Эдинбург. Тридцать первого в том кафе, в Ботаническом, в двенадцать. Если будет настроение немного развлечься, послушать байки морского бродяги».

И все. Даже без «всего хорошего, Марианна».

Знать бы, каким рейсом он прилетает, пошла бы встречать, хотя не представляю, что делать слепому человеку в аэропорту. Топтаться на месте, изумляя публику? И потом, откуда Кейр сможет узнать, что я явилась в аэропорт? И вообще смешно. Не исключено, что его будут встречать коллеги или девушка. Грызя себя за подобные мысли, простительные лишь для влюбленной девчонки, я выбросила кассету в мусорную корзину.

Через некоторое время вернулась, чтобы ее вытащить. Но приходившая в этот день уборщица уже вытряхнула все корзины. Я разозлилась — на уборщицу, на себя. Разозлилась, потому что выбросила пленку и потому что хотела ее вытащить. Но больше всего меня разозлило то, что я разозлилась.

Я мысленно повторяла и повторяла число и час назначенного мне свидания, как мантру, до тех пор, пока не успокоилась окончательно.

Однажды Марианна вернулась домой, сияя улыбкой, и сообщила, что пригласила на ужин одного человека. Мистера Харви. Когда я спросила, кто это, она рассердилась. Она объяснила, и мне пришлось напомнить, что тогда в театре я никакого мистера Харви не увидела: он исчез до того, как я успела подойти к столику.

Марианна сказала, что это все ерунда, мы с ним наверняка найдем общий язык. Я хотела уйти, не желая изображать вредную дуэнью, но сестра воспротивилась, заявив, что между ними «ничего такого» и что я должна пригласить какого-то приятеля, для компании. Я позвала Гэрта.