Узаконенная жестокость: Правда о средневековой войне - страница 36

В Мессине на Сицилии, по дороге в Святую Землю, неожиданные обстоятельства потребовали от Ричарда, как это часто случалось, немедленных действий; надев доспехи, он повел за собой войско, чтобы немедленно подчинить себе непокорный город, и «взял его быстрее, чем любой священник успел бы отслужить заутреню», как восторженно написал один из хронистов того времени. А как отреагировал Филипп на столь неожиданный всплеск насилия? Тот же источник рассказывает, что «французы, не ведая о том, что предпримет их король, бегали кругами, разыскивая его; а тот выскочил из залы, где проходил военный совет, и укрылся во дворце». Неудивительно, что «король Франции завидовал успехам короля английского». Даже арабы уловили разницу между двумя монархами, и один из арабских хронистов пишет: «Король Англии был весьма могущественным среди франков, это был человек большой храбрости и духа. Он участвовал во многих битвах и проявил великий энтузиазм в войне. Его королевство и положение уступали владениям французского короля, однако богатство, слава и отвага были намного выше». Таковы отголоски далекой эпохи, дошедшие до наших дней. Теперь, как и тогда, некоторые исследователи продолжают сравнивать Филиппа с Ричардом, однако воинская репутация французского короля просто меркнет на фоне славы английского.

Обезглавливание пленных мусульман под Акрой

В том же духе происходила и осада Акры. Филипп платил своим рыцарям по три золотые монеты в месяц, а Ричард — по четыре. В результате Филипп потерял часть своих людей (а заодно и лицо): они перешли к Ричарду, — тем самым французский король еще сильнее усугубил свое положение. Один хронист, пылкий сторонник Ричарда, писал, едва сдерживая эмоции: «Короля Ричарда восхваляли здесь все и вся. Было объявлено, что он превыше всех. „Вот человек, прибытия которого мы так долго ждали, — говорили они (крестоносцы). — Прибыл самый выдающийся король на свете, более искушенный в ратных делах, чем любой христианин“… Все надежды возлагались только на Ричарда».

Все это, должно быть, возмущало Филиппа, который, будучи мастером осад, усердно и терпеливо руководил осадой Акры. Источники подтверждают, что Филипп по прибытии в Акру сразу сел на лошадь и поскакал осматривать город и его укрепления, чтобы решить, с какой стороны лучше штурмовать, и выяснить, где наиболее слабые места в обороне. Филипп лично руководил строительством осадно-штурмовых башен, метательных машин (одну из которых нарекли «Злым Соседом»), засыпанием рвов и рытьем подкопов при подготовке к штурму. Один из штурмов, предпринятых французами, едва не привел к взятию города, и мусульманам пришлось очень туго; однако наибольший урон врагу нанесла тогда именно бомбардировка. Мусульманские, французские и английские источники в один голос уверяют, что осадные машины действовали очень эффективно; гарнизон вынужден был яростно оборонять бреши и проломы под бесконечным градом стрел и камней. Стены трескались и крошились, что еще сильнее усугубляло тяжелое положение обороняющихся. Французские подкопы тоже играли не последнюю роль, облегчая будущий штурм, который (из-за отсутствия занемогшего Ричарда) все же не достиг успеха.

В конце концов, гарнизон, испугавшись, что будет весь истреблен при удачном приступе, который наверняка последует за еще одной сокрушительной бомбардировкой, капитулировал. Продолжатель хроник Уильяма Тирского, одного из ведущих историков того времени, подвел лаконичный итог операции: «Осадные машины французского короля проломили городские стены настолько, что стало возможным прорваться внутрь и вступить в рукопашный бой, в то время как слава и подвиги английского короля внушали мусульманам такой ужас, что они совершенно упали духом, поняв, что пришел конец». Успех в Акре стал, таким образом, результатом совместных усилий, причем Филипп внес серьезный и впечатляющий вклад в победу. Когда во время осады пришла весть о подходе армии Саладина, Ричард ускакал воевать с мусульманами, а Филипп продолжал бомбардировку города. Филиппу не суждено было затмить великолепного Ричарда, но его роль как удачливого предводителя крестоносцев должна была возвысить его в глазах современников. То, что этого не произошло, во многом обусловлено, как указывалось выше, отношением к рыцарскому поведению и чести.