Узбекские народные сказки. Том 2 - страница 52

Перевод С. Паластрова.

В стародавние времена правил городом Кокандом некий шах. У этого шаха была любимая редкостная пиала.

Хоть бы кто и тысячу раз всю землю обошел, другую такую пиалу не смог бы найти. Мало того, что она была очень красивая, в темные ночи она сияла, как луна.

Держал шах эту пиалу в золотом сундуке. А ту комнату, где стоял этот сундук, стража день и ночь охраняла.

Когда шах садился пить чай, он посылал за пиалой своего самого верного слугу. Слуга открывал особым ключом золотой сундук, осторожно вынимал драгоценную пиалу и бережно нес ее шаху. А другой верный слуга был специально приставлен, чтобы наливать в ту драгоценную пиалу чай.

Шах каждый раз, когда пил чай, вертел в руках пиалу и любовался ею.

Однажды призвал шах своего самого верного слугу и приказал ему принести драгоценную пиалу.

Слуга в тот же миг взял ключ и пошел. Но когда он нес ее, споткнулся и уронил пиалу на пол. Разбилась она на тысячу черепков.

Слуга испугался шахского гнева и бежал из дворца.

Ждет шах слугу с пиалой, а того все нет. Надоело шаху ждать. Послал он за слугой другого слугу. Тот ушел и тоже не вернулся. Послал тогда шах за слугами своего визиря. Пошел визирь и видит – валяются на полу мелкие осколки.

– Ох, так вот в чем дело! – сказал себе визирь. – Вот почему слуги не вернулись. Они пиалу разбили и потому бежали, что шаха боятся. Конечно, если б они не убежали, шах приказал бы их немедленно казнить.

Собрал визирь с пола черепки драгоценной пиалы в полу халата и пошел к шаху.

– Не прогневайся, мой падишах, – сказал он, – большая беда приключилась.

– Какая беда? Говори скорей! – закричал шах.

Визирь ответил:

– Если кровь мою пощадите, сейчас скажу.

– Пощажу, говори! – сказал шах. – Только говори.

– Господин, ваша любимая пиала разбилась. Слуга побоялся вашего гнева и убежал. И другой слуга, которого вы за ним послали, тоже испугался и убежал. Вот все, что осталось от вашей любимой пиалы.

И визирь подал шаху черепки разбитой пиалы.

С горя шах несколько дней ничего не ел, худеть стал, наконец совсем заболел и в постель слег. Пролежал он сорок дней и сорок ночей и только тогда пришел в себя. Приказал он созвать со всего Кокандского шахства гончаров. Собрались гончары, вышел к ним шах и говорит:

– Вот, гончары, была у меня самая красивая на всей земле любимая пиала, знаменитая, драгоценная, и она разбилась. Если кто из вас починит мою пиалу и сделает такой, какой она раньше была, дам ему все, что его душа пожелает. Но если он меня обманет, скажет «починю» и не починит, прикажу ему голову отрубить, а все имущество в казну заберу. Смотрите сами, кому вы это дело доверить можете.

Гончары посоветовались и попросили дать им сорок дней сроку. Взяли они черепки пиалы и ушли.

Сорок дней старались гончары, но что они ни пробовали, как они ни старались, так и не смогли пиалу починить. Приказал шах всех их казнить.

Приводили к шаху гончаров из других городов. Но и те не сумели пиалу починить. Впал шах в ярость и приказал всем головы отрубить.

Так казнил шах всех злосчастных гончаров в кокандской земле.

Потом созвал он народ и спросил:

– Еще где-нибудь гончары остались?

Вышел один человек из толпы и сказал:

– Ваше шахское величество, в одном кишлаке есть сорок гончаров. Только они не очень искусные гончары. Вы сами знаете, что самые лучшие, самые знаменитые мастера не смогли починить вашу пиалу. Так что на этих гончаров вы не надейтесь.

Но шах приказал привести и этих сорок гончаров.

Отправились шахские слуги в кишлак и насильно привели к шаху гончаров.

Показал им шах разбитую пиалу:

– Вот смотрите, – сказал он, – если можете починить эту пиалу, чините, если не можете – все равно чинить заставлю.

Гончары только руками развели.

– Никогда, – говорят, – мы такой работы не делали.

Шах рассвирепел и приказал:

– Чините, иначе головы прикажу вам отрубить. Даю вам сроку сорок дней.

Увидели гончары, что делать нечего, поклонились и сказали:

– Ладно, попробуем.

Взяли черепки и ушли в свой кишлак.

Идут они домой и говорят друг с другом:

– Если он так со знаменитыми гончарами поступает, то с нами что будет?