Уж замуж невтерпеж - страница 21

Но Её величество отмахнулись.

А Его величество никогда не снисходил до дел столь незначительных. И дочерей он любил. И когда Летиция попросила разрешения учиться целительству, дозволил.

Отчего бы и нет?

Кто ж знал, что учеба – это не только книги, но и госпитали. Раны. Разные раны. А еще мертвецы, с первым из которых Летиция столкнулась в четырнадцать лет. Это был плотник, который свалился пьяным в пруд и захлебнулся. А Летиция, прикоснувшись к телу, увидела.

И то, что пьян был.

И падение.

И смерть. И тогда еще в обморок упала от избытка чувств, а списали на тонкость души. Она же смолчала, ибо тонкая душа – ей об этом рассказывали – куда более подходит принцессе, чем жадное непристойное любопытство.

Летиция подавила вздох.

Целых два… два чудесных года она занималась делом, которое полагала весьма и весьма любопытным. Ведь, как выяснилось, смерть таила в себе загадок едва ли не больше, чем жизнь.

И еще мертвые не могли себя защитить.

Это она поняла, коснувшись руки бледной хрупкой девицы, горничной, которую все полагали самоубийцей, а Летиция увидела, как бедолагу топят. И из-за чего.

И кто.

И… увидев, не сумела смолчать, потому что это было бы несправедливо. Она рассказала, сперва целителю, добродушному почтенному мастеру Эвусу, который уже успел привыкнуть к странностям и капризам принцессы. А потому выслушал.

Внимательно выслушал.

И изложил услышанное на бумаге, чтобы передать другому надежному человеку.

– Вы, ваше высочество, – в тот день Эвус сделался донельзя печален. – Обладаете редким даром, но… не вижу, чем он может быть полезен принцессе.

– А не принцессе?

– Если… если вы решитесь.

У мастера Эвуса имелись друзья средь городской стражи. И следующие несколько месяцев стали одновременно и страшными, и увлекательными, ибо выяснилось, что и за пределами дворца есть жизнь.

Разная.

Когда все вылезло наружу? Слухи пошли. Правда какие-то такие, неопределенные, ибо правды никто-то не знал, но когда это мешало людям эту правду выдумывать?

Слухи множились.

Обрастали самыми чудовищными подробностями. И добрались-таки до матушки. И до отца. И… и был неприятный разговор, после которого мастер Эвус отправился в собственное поместье, а Летиция – в гости к герцогине Хаммоншир, славившейся своим изысканным вкусом и умением воспитывать юных девушек должным образом.

Голова заболела.

И Летиция привычно коснулась пуховкой лица.

«А ежели сомнениями преисполниться душа, на какую женщину глядя, в том, что доброго она роду и себя блюдет, душу и тело от искуса оберегая, поступить надлежит так. Собрать людей достойных, средь прочих известных разумностью своей, крепостью веры и благородством души, числом не менее трех. И в день, когда луна идет на убыль, а с нею и сила всякая, особу ту, что подозрения внушала, подвергнуть испытанию, коие выявит, чиста ли душа у грешницы, и не отдала ли она её демонам во пользования на беды людского рода великие».

«Наставления о выявлении одержимых и тако же иных людей, в сношениях с силами темными виновных»

Артан Светозарный чувствовал себя неловко. Вот с того самого момента, как вовсе оказался в месте подобном.

Месте, которое должно было бы быть воплощением зла, как и его хозяин. Но следовало признать, что если сам Замок был необычен, то хозяин его производил впечатление удручающе обыкновенного человека. С другой стороны, обыкновенному человеку не служат мертвецы.

А ими не повелевает древнее создание.

Стоило подумать о создании и спина зачесалась.

Задница тоже.

Как тогда, когда Артан в очередной раз сбежал от наставников, чтобы спрятаться в саду с книгой. Книга была увлекательной, о благородных подвигах и не менее благородных рыцарях, их совершавших. Её немного портила неразделенная любовь рыцаря к прекрасной даме, без которой по мнению Артана можно было бы обойтись, но в целом он увлекся.

Так увлекся, что пропустил момент, когда стоило бы вернуться.

В общем, дома он оказался на закате, и выяснилось, что его ищут. Давно и усердно. Матушка волнуется. Её компаньонки тоже волнуются. И тетушки. И дальние родственницы, которых отец держал при доме, потому что так прилично. И вообще все-то вокруг.