Узлы ветров - страница 45

Выслушав подробный рассказ Одиссея, пастух пожалел нищего странника, но его рассказу он не поверил:

— Нет, я не верю россказням о царе Одиссее с тех пор, как меня обманул один этолиец-бродяга, уверявший, что будто он видел Одиссея однажды на Крите, когда тот чинил свои корабли, потерпевшие бурю. Этолиец-бродяга меня обманул, сказав, что Одиссей вернется в Итаку осенью. Ты баснями об Одиссее мне угождать не старайся, и без этого будешь ты принят гостеприимно, нищих странников я жалею.

Уже наступил вечер, вернулись пастухи со своими стадами и загнали свиней в хлевы. Тогда Эвмей велел выбрать лучшего барана и принести его в жертву в честь гостя.

Насытившись пищей, все стали собираться ко сну.

Наступила ночь, поднялся холодный ветер, и начал идти сильный дождь. Одиссей дрожал от холода в своем ветхом рубище, и чтоб испытать Эвмея, не уступит ли он ему свою единственную теплую одежду, стал рассказывать пастухам следующую историю:

— Послушайте, что я хочу рассказать вам, вино мне язык развязало, оно даже самого умного заставляет громко петь или плакать, и часто оно заставляет лишнее вымолвить слово. Как бы хотелось мне снова быть молодым и сильным, каким был прежде, когда сражался под Троей! Однажды были в засаде с отрядом, Одиссей, Менелай и я; пришлось нам засесть в болоте, а наступила холодная ночь; дул с севера ветер, шел снег, наши щиты от мороза обледенели, все лежали, закутавшись в теплые плащи, прикрываясь от ветра щитами. У меня же теплого плаща не было; тогда перед рассветом я сказал лежавшему рядом со мной Одиссею:

— Одиссей благородный, мне холодно, я продрог до костей, на мне один лишь хитон. — И хитроумный Одиссей мне шепнул в ответ: «Тише, чтоб никто из ахеян нас не услышал». Затем он обратился к своим товарищам: «Снился мне сон, будто мы зашли далеко от наших кораблей; пусть кто-нибудь сходит к Агамемнону и попросит прислать нам подкрепление».

Тогда один из воинов поднялся, сбросил с себя теплый плащ, быстро направился к кораблям, я же укутался в него и сладко проспал до утра. Если бы я был теперь так же молод, как прежде, то, наверно, твои пастухи уступили бы мне плащ свой охотно.

— Хороша твоя басня, старик, — ответил на это Эвмей, — ты не встретишь у нас отказа ни в одежде, ни в пище; но завтра придется тебе снова одеться в свои лохмотья, ибо лишних плащей у нас нет, мы одеждой здесь не богаты, — и он начал ему готовить постель у костра, разложив теплую овчину и козью шкуру. Лег Одиссей, и укутал его Эвмей своим теплым шерстяным плащом. Пастухи улеглись рядом с Одиссеем, а Эвмей, укрывшись грубым косматым плащом и взяв с собой меч, отправился к свиному загону и, усевшись за уступом скалы, стал сторожить свиней.

Радовался в душе Одиссей, глядя на то, как Эвмей ему, и далекому, верен остался.

Подвязала Афина-Паллада к ногам золотые крылатые сандалии и, взяв в руку большое копье, спустилась в Спарту, чтобы напомнить Телемаху о милой Итаке и сказать, что пора возвращаться в отцовский дом. Явилась Афина в дом Менелая в то время, когда Телемах спал вместе со своим спутником, юношей Пизистратом, сыном Нестора. Безмятежен был сон Пизистрата, но беспокойно спал сын Одиссея, все в полусне вспоминая с тревогой о милом отце.

Подошла к нему тихо Афина-Паллада и молвила так:

— Сын Одиссея, напрасно ты остаешься так долго на чужбине, бросив дом своего отца, ведь дерзкие женихи грабят твое добро, — и она рассказала Телемаху, что отец и братья Пенелопы принуждают ее выйти замуж за Эвримаха, который превзошел всех женихов богатством своих подарков. — Телемах, проси Менелая, чтобы он скорее устроил твой отъезд. — Затем предупредила его Афина, чтобы он не плыл проливом между Итакой и островом Замом. — Там подстерегают тебя женихи, чтоб убить, когда ты будешь возвращаться домой, — говорила она ему. — Плыви только ночью и держись от острова в отдалении, а подойдя к Итаке, отправь свой корабль с гребцами в городскую гавань, а сам оставайся на берегу, а затем ступай к верному свинопасу Эв-мею и переночуй у него. Утром пошли его к своей матери Пенелопе известить о своем возвращении.