Узнаёте? Алик Деткин - страница 11
Утром я поймал брата в ванной:
— Скажи, за что они набросились на неё?
— Пожалуй, старик прав: ты разболтаешь об этом в классе. А она такая хорошенькая! Хорошая, я хотел сказать…
— Никто не узнает! Никто!..
— Знаю тебя!
Костя полез под душ.
Перед уроками ко мне подошла Наташа Кулагина. «На этой неделе она подходит уже не первый раз! — подумал я с плохо скрываемой радостью. — Это, значит, уже не случайность!..»
О, как часто мы выдаём желаемое за действительное!
— Мама вчера не была на собрании, — сказала Наташа. — Интересно узнать, о чём там говорили.
Её желание было для меня законом! И я сказал:
— Там ругали Нинель.
— Кто ругал?
— Родители. Не все, конечно. Но некоторые…
Губы её задрожали. Наташа сказала громко и возмущённо:
— А другие молчали?
— Мой брат не молчал! Он бросился на защиту Нинели. Она ему нравится.
— Значит, у него вкус лучше, чем у тебя.
О, если бы в эту минуту она могла взглянуть в зеркало, она бы поняла, какой у меня замечательный вкус!
— Мама больна… — сказала Наташа. — Она бы сумела им объяснить.
— Чем больна твоя мать?! — воскликнул я. — Может быть, надо помочь? Прикажи мне, скажи одно только слово — и я сделаю всё.
Наташа взглянула на меня с испугом. И даже отступила на шаг.
— Ты сам-то здоров?
— О, не смейся! — воскликнул я с плохо скрываемой горечью и обидой. — Может быть, надо достать лекарство? Моя тётя работает в аптеке и всегда достаёт…
— Маме прописано только одно лекарство: не волноваться, полный покой! Это лекарство твоя тётя достать не сможет. Его в нашем веке просто не вырабатывают. Не вырабатывают!
Я подумал, что эту мысль она непременно должна записать в тетрадку!
«Какой наша Нинель сегодня придёт в класс? — размышлял я. — Наверно, никому уже не будет казаться, что она вот-вот расхохочется. Она будет взволнована. Что нам тогда делать? Успокаивать её? Нет, нельзя. А может быть, она будет так спокойна, как никогда?..»
Нинель Фёдоровна была абсолютно такой же, как раньше.
— Мы с вами должны будем посоветоваться. Как-нибудь после… — сказала она. — Может, в чём-то я была неправа. Кстати, и о старой даче пора уже вспомнить. Я вам обещала. Подышим, погуляем в осеннем лесу; Глеб будет нашим проводником.
«Мы поедем на старую дачу! Походим по комнатам, которые описаны в повести… Я увижу стол, за которым работал Гл. Бородаев. Это так интересно: ведь мы с ним, можно сказать, коллеги!» — так я мысленно ликовал, не подозревая в те радостные минуты, что страшная история была совсем близко, почти рядом…
«Уголка Бородаева» в нашем классе уже не было. На стенде, который притащил Принц Датский, была устроена выставка, посвящённая Пушкину: мы как раз проходили его стихи. Вернее, изучали… Нинель говорит, что «проходить» можно только мимо чего-нибудь.
Глеб принёс мне из дому повесть Гл. Бородаева. И я прочитал её ещё раз. А полстраницы прямо-таки выучил наизусть:
«Никто не знал его имени, ни тем более отчества и фамилии. Все звали его просто Дачником. Это прозвище как нельзя лучше соответствовало его положению в ту зиму: он снял угловую комнату на втором этаже старой дачи, выходившую единственным окном своим прямо в сад. Дачник почти никогда не покидал эту комнату.
А природа между тем жила своей особой, но прекрасной жизнью! Сперва она явно заигрывала с Дачником: кокетничала ослепительными лучами, забиралась к нему в комнату студёным ветром, постукивала по стеклу обнажёнными ветками… Но он не обращал на неё внимания, и она обозлилась: задула, засвистела, заулюлюкала. Обозлились и соседи по даче: он не пытался развлечь их разговором в монотонные зимние дни. Никто не видел, что он ест, что он пьёт. Перед сном он прогуливался минут пятнадцать, не более. Последний раз в жизни он прогулялся в канун Нового года. Слышали, как в полночь он поднялся в комнату по ворчливо-скрипучей лестнице. А утром его не стало… Дверь, выходившая прямо на лестницу, была заперта изнутри. Окно, выходившее прямо в сад, было закрыто. На снегу — никаких следов. Дачник исчез».
Так начиналась повесть. Потом, как я уже говорил, на протяжении трёхсот двадцати трёх с половиной страниц Дачника искали следователи, собаки и родственники, которых у него оказалось ужасно много.