Узники камня - страница 13

— Я же говорил, она бесподобна!

…Впоследствии королевский судья признался, что имел в виду несколько иное: в силу своих обязанностей он не раз посещал своих собратьев по ремеслу из соседних держав. В Заморе и Шеме, в Аквилонии и Кофе, и даже в нищей далекой Бритунии он слышал жалобы на неуловимую разбойницу и воровку с огненными волосами по имени Соня, за голову которой была назначена немалая награда. И теперь, едва завидев красавицу-гирканку, он сразу догадался, с кем имеет дело.

Но смутить воительницу было не так просто. Выслушав Десмоса, она лишь передернула плечами.

— Я же сказала, что не вожу дружбы с судьями…

Однако, спустя несколько дней, Соня была готова признать, что для месьора Десмоса согласна сделать исключение.

Смолоду аргосский вельможа служил в королевской гвардии, однако на полях сражений не отличился, поскольку как раз в то время страна не вела войн с соседями. Вскоре Десмоса отозвали ко двору, где он, исполняя самые разные поручения монарха, наконец достиг должности верховного судьи державы.

Высокое положение, однако, ничуть не сказывалось на его нраве. Придворный был со всеми ровен и любезен, ценил хорошую шутку и не боялся посмеяться сам над собой. Кроме того, посвященный в сокровенные тайны придворных интриг всей Хайбории, он умел развлечь слушателей интересной, забавной или поучительной историей, отличался широким кругозором и не страшился новизны. Во многом этот вельможа напоминал Соне Джергеза, хауранского советника, в чьем доме она воспитывалась в юные годы,— а потому она вскоре начала испытывать к Десмосу едва ли не родственные чувства.

Что касается аргосца, он находил рыжеволосую наемницу неизменно занимательной и всегда искал ее общества (что не преминули отметить корабельные сплетницы), однако ни в чем не выходил за рамки приличий.

— …Расскажи мне о себе,— попросил девушку Десмос, спустя несколько дней с начала пути.— Кто ты такая, Рыжая Соня?

Солнце поднялось уже высоко, но погода постепенно портилась; в воздухе стала ощущаться прохлада, а ветер мало-помалу набирал силу. Девушка стояла, опершись на поручни, и глядела на воду, омывавшую корпус судна.

— Ты сам только что сказал.

— Да — но это только имя. А я хочу узнать о твоей жизни. Кто ты и откуда?

— Зачем? — Соня не смотрела на собеседника, но чувствовала, что тот не сводит с нее глаз.

— Ты — нечто особенное. Я еще не встречал женщин, подобных тебе. Что же удивительного в моем любопытстве? Человеку свойственно пытаться понять неведомое…

Воительница вздохнула. Рано или поздно подобные речи начинали вести все мужчины, с кем она имела неосторожность быть любезной. Каждый из них почему-то начинал мнить себя ее избранником, терял остатки рассудка… а она теряла хорошего друга, пытаясь объяснить, насколько он заблуждается. За всю свою жизнь Соня могла бы по пальцам пересчитать исключения этому правилу.

— Послушай, Десмос,— улыбнулась девушка,— ты прав, ты меня совсем не знаешь. Но пройдет несколько дней, мы расстанемся — и какое это будет иметь значение? Давай лучше оставим все как есть.

— Но почему? — Придворный был в недоумении. Живя среди людей праздных, он привык, что для них самая большая ценность — это бесконечные разговоры о самих себе, о своих надуманных бедах и сложностях. Скрытность Сони была для него вызовом.— Что плохого случится, если ты поведаешь мне свою историю?

— Возможно, ничего.— Соня начала злиться.— Но если я не хочу рассказывать — люди должны уважать мое желание. Или месьор судья привык, чтобы люди не смели держать от него тайн? Пусть даже под пыткой?!

— Возможно,— неожиданно рассмеялся Десмос.— Ты права, я слишком настойчив, это не подобает придворному, а тем паче государственному мужу. Должно быть, мне действительно необходим отдых, чтобы вновь ощутить себя человеком, а не зарывшейся в пергаменты крысой.

Соня с сомнением покосилась на собеседника. Он не обиделся на ее резкое замечание. Почему? Она намеренно хотела задеть его, ибо чувствовала, что человек этот отнюдь не так прост, как желает казаться, и надеялась, что в гневе он выдаст то, что желает скрыть. Но он слишком хорошо держал себя в руках.