Узники смерти - страница 25

— Ну и реакция у тебя, майор, — проговорил он, вытирая со лба пот. — Откуда только вылезла эта тварь?

Зотов показал приоткрытую крышку одной из секций.

— Терпеть не могу змей, — выдавил он из себя. — А реакция моя тут не при чем, просто повезло.

— В смысле?

— Гюрза очень опасна. Скорость ее броска даже фотоаппарат заснять не может — смазанно получается. Но у нее есть один недостаток: длина броска змеи равна одной трети ее собственного тела. Эта бестия престо не смогла достать до моей ноги, и я успел ее отбросить.

— Понятно, — протянул Саблин. — На будущее учтем.

— Надо выяснить, кто здесь был в последний раз.

Полковник согласно кивнул. Он поднял змею и брезгливо бросил в контейнер для отходов.

Выйдя из террариума, офицеры увидели идущего к ним Мизина.

— Змеюшками решили полюбоваться?

— Решили. А вы куда направляетесь, если не секрет? — осведомился Саблин, красноречиво посмотрев на Зотова.

— Сюда же. Мне надо взять порцию яда, — безмятежно ответил Сергей Иванович.

— Когда вы тут были в последний раз? — вступил в разговор майор.

— Вчера вечером, перед уходом домой.

"Да он артист, — пронеслось в голове у Зотова. — Подтверждает теорию, что преступник всегда возвращается на место преступления".

— И после вас никто не заходил?

— Не знаю. Вряд ли.

— Дело в том, — произнес медленно Дмитрий Николаевич, — что одна из крышек секции была открыта. Лишь случайность спасла мне жизнь.

— Не может быть! — Мизин широко открыл глаза и испуганно смотрел то на майора, то на полковника.

— Чего не может быть? — уточнил Зотов.

— Я вчера брал только одну гюрзу и точно помню, что плотно закрыл крышку.

Офицеры переглянулись.

— В следующий раз будьте внимательны, — попросил Дмитрий Николаевич.

— Но этого не может быть! Я всегда очень внимателен!

Мизин беспомощно развел руками.

— Ты думаешь, это неслучайно? — спросил Саблин, когда они вышли из отсека.

— Не знаю. Слишком много случайностей всегда подозрительно.

Так как с начальником Зоны и Особого отдела доктор Бортник познакомилась еще вчера, а с одним из них даже слишком близко, и уже расписалась за соблюдение, ненарушение, неразглашение и так далее, то свой первый рабочий день она начала с посещения директора лаборатории.

Профессору Седому было пятьдесят два года. Он был небольшого роста, но с большой лысиной, сухонький и крепкий. Его добродушное лицо с печальными глазами полностью отражало натуру. За глаза профессора называли ласково и уважительно "дедом", и только четыре человека на Зоне знали, какие страшные опыты проводит в своей лаборатории этот добряк.

У профессора Елена Николаевна получила кучу комплиментов, напутствий, пожеланий удачи и ко всему прочему — новую тему. Правда, профессор тут же предупредил, что тема не горит и взяться за нее Бортник может после того, как полностью освоится в лаборатории и когда выйдет из отпуска ассистентка. Доктор в свою очередь заверила, что она полностью готова к работе и рвется в бой. На этом они и расстались, весьма довольные друг другом.

В четвертом блоке Бортник получила от дежурного офицера личный код, заложенный в память компьютера и позволяющий открывать все двери данного блока. Офицер попросил побыстрее запомнить порядок цифр и букв и не ошибаться, нажимая: на кнопки замка, дабы не поднимать лишний раз тревоги.

Только после обеда Елена Николаевна попала на свое рабочее место. Она поразилась его техническому оснащению и обеспечению, хотя и работала в Москве в ведущем институте. Остаток дня ушел на знакомство с лабораторией.

Во время ужина за столик к Елене Николаевне и Светлане подсел Зотов.

— Девчата, не возражаете, если я вас провожу?

— А не много ли на одного? — весело спросила Света.

Зотов притворно надулся, театрально выпятив губы:

— Неужели я так плохо выгляжу? Придется записаться на твою аэробику.

— Напросился, — проговорила Света, скривив недовольную гримасу.

После ужина сначала проводили Свету.

— Она такая болтушка, — понизив голос, произнесла Елена Николаевна, кивнув вслед удаляющейся девушке и, улыбнувшись, спросила, — Не боишься. за свою секретность?

— Не принимай Свету такой, какой видишь. Она мой лучший осведомитель и болтливость — удачная маска.