В блаженном угаре - страница 13

— Ч-черт! Да прекрати же наконец! Отпусти меня, папа!

Ну как же, отпустит он! Он… он сам начинает в него заворачиваться! Нет, я не могу допустить подобного унижения!

— Ты останешься здесь, на ферме, и все-е-е выслушаешь.

Я рычу и снова падаю на землю. Билл-Билл похлопывает моего развоевавшегося папулю (тоже мне Рэмбо!) по плечу:

— Тпру, Гилли, тпру, ты не очень-то гони, давай лучше подождем мистера Уотерса.

Билл-Билл зажигает сигарету, папа тут же ее у него выхватывает.

— Да, давай подождем, девочка, он объяснит тебе, что к чему. Он не хуже тебя во всех этих тонкостях разбирается. Он тоже умный. Вы с ним найдете общий язык.

Я снова тяну к себе сари, Билл-Билл осторожно придерживает ткань, заставляя отца медленно-медленно поворачиваться. Я так напсиховалась, что не в состоянии с ними препираться, мне бы только спасти мое сари.

Подходят остальные, окружают.

— Мы любим тебя, Рути. Поэтому мы все здесь собрались, только ради тебя.

Я не смотрю на них, я обертываю вокруг себя сари, бережно поправляю каждую складочку, воркую над ними, чуть ли не урчу — короче, тихо радуюсь.

— Мы так любим тебя, Рут.

О г-господи! Как же они достали меня этой своей любовью! Внезапно мой желудок сводит судорогой, меня снова мутит, а живот твердый, как крикетный шар, как бейсбольный мяч, нет, точнее, как яйцо эму.

Да, и эта ее манера — так сосредоточенно, никого вокруг не замечая, прилаживать на себе сари, виток к витку, ровно-ровно, и эта манера страшно меня растрогала. Далеко не каждый смог бы не растеряться в такой ситуации, когда на тебя все глазеют как на чучело. Чтобы мгновенно выбрать нужный стиль поведения, требуется ум. Или чутье. Неизвестно, что больше. Пока я пытался определить, что же больше требуется, Рут подняла голову. И вроде бы не было никакой угрозы. Ни в ее взгляде, ни (само собой) в моем. Но что-то все-таки заставило меня опустить глаза, снова перевести их на ее любовно расправляющие тонкий хлопок пальчики.

…Это была первая ее победа. Мы все обступили ее кругом, готовые накинуться. А она как персик на ветке, который отнюдь не жаждет попасть в чьи-то назойливые руки. Да, такой она передо мной предстала, вся розово-золотистая, не желающая ничьей опеки. Я сразу почувствовал, что она уже привыкла сражаться, что она с малых лет сражается за свою независимость, и заранее начал искать слабину в обороне.

Возможно, Джон Донн был прав, уверяя, что «нет человека, который был бы как остров, сам по себе», великому поэту, конечно, виднее, но Рут была как остров среди нас, как одинокий остров среди моря. Так тяжко ей было противостоять заботливым наскокам родичей, которых не интересовало, нужна ли ей их заботливость. Нужна не нужна, они все равно будут ее спасать, они вырвут своего цыпленочка из Индии, если почуют, что над их крошкой нависла беда.

Она шла петляющими шажками ко мне, с обеих сторон по стражнику — Робби и Фабио. Она остановилась — те тоже. Ее глаза нашли мои.

— Я хочу поговорить с мамой и с Тимом.

— Конечно, — сказал я, — конечно, — и на этот раз не отвел взгляда: ждал, что она сделает это первой. Просто смотрел, и это было как передышка перед боем.

Волосы у нее были короткие, не так чтобы совсем, но не касались плеч, отдельные пряди, то есть не отдельные… черт, трудно найти правильное слово, просто неровные, что ли… Но это почему-то действительно было очень важно. Сразу подумалось, при том первом взгляде, когда я отвел глаза, что она очень ранима, и ей не удалось это скрыть. А пряди были асимметричные, вот, нашел… Да, я понял, что я один. И она — тоже, и это очень ее пугает. Если я правильно все понял.

Признаюсь: когда они с матерью и братом уединились в спальне, я встал у самой двери; я хорошо расслышал, как Рут назвала меня тагом. Спрашивается, за что? При первой же встрече… Мы и нескольких слов друг другу не сказали, а я уже и дьявольское отродье, и убийца, я самый настоящий губитель истинной веры. Помешан на деньгах, ради них готов на все. Конечно, чушь полная: не в деньгах дело и не в драгоценной ее вере, просто девочке необходимо было сорвать на ком-то злость. А на ком же еще, как не на мне!