В бой роковой... - страница 65
Она рассказала.
— Э-э, зря тревожишься. С Боевым все благополучно, — сказал Александр Карпович. — Дочка, расскажи ей.
Катя повела подругу в свою комнату. Сегодня она видела Юрченкова, тот был в Соломбале, разговаривал там с Боевым. Макар уже второй день скрывается у друзей. Не дает ему покоя радиограмма. Кажется, не сегодня-завтра может прийти она. Из-за этого и тянет с уходом. Говорит: вдруг Москва просигналит, а я и знать не буду. Горит желанием участвовать в восстании. А на
«Таймыр» пройти не может — там что-то подозрительно. Выжидает.
Катя заметила, как посветлел взгляд Ани, зарумянились ее круглые щеки.
— А он не может прямо оттуда уйти? — несмело спросила Аня.
Катя развела руками и рассказала о Закемовском. Встретил его днем Юрченков. Шел по улице с невестой, корзину и чемодан несли. Григорий подумал — женятся, подхватил корзину, а в ней не один пуд. Шрифт и печатную машину по частям переносят.
— А печать, ту, что на листовках ставится, отцу переслал. Ты, как секретарь, знай об этом.
— Хорошо, Катя. Только в комитете-то никого не останется. Закемовский, Иванов и Боев под надзором.
Сообщение о Боеве успокоило ее, и она возвращалась домой с мыслью уходить с ним через линию фронта. Наверняка ведь зайдет проститься... Тут-то и предложит уходить вместе...
Утром вышла на работу повеселевшей и услышала ошеломляющую новость: лейтенант Вильсон попал в плен! Офицеры строят разные предположения, гадают, какие он теперь муки принимает. Кто-то саркастически высказал сожаление, что-де перед отправкой на фронт контрразведка зря забрала у него листовки: глядишь, и растрогал бы большевиков, не изощрялись бы в пытках. Подтрунивали и над Аней, когда она принесла завтрак.
— Напрасно так тяжело переживаете, господа офицеры, — сказала она, оставив без внимания их подковырки. — Никто его избивать не будет.
— О, если б большевики были такие, как Аня! — сострил широкоплечий капитан. Все засмеялись. Она пронесла поднос к следующему столу и услышала голос капитана:
— Между прочим, друзья, ходят слухи, что Вильсон сам сдался в плен.
Прошло несколько дней. Аня накрывала столы к ужину, когда увидела его в дверях. Поднос с ложками и вилками сам опустился на стол. Еле сдержала себя, чтоб не броситься навстречу. Лейтенант вошел веселый.
— Хау ду ю ду, мисс Аня! — с улыбкой произнес он.
— А тут сплетничают, что вас истязают в плену, — вместо приветствия вырвалось у нее.
Вильсон не успел ответить. Шумно ввалилась группа офицеров, его окружили, усадили за стол, стали расспрашивать. Пили вино и, хмелея, болтали все откровеннее. Теперь можно и подольше положенного постоять у стола, за которым с друзьями сидел Вильсон. Мало- помалу прояснилось.
Лейтенант попал в плен при внезапном наступлении красных под Обозерской. Увидев изумленные лица, успокоил, что в этом ничего страшного нет, что он, наоборот, интересно провел время: побывал в Москве, видел ее улицы, Красную площадь, Кремль.
— Парадоксально! Представьте, соборы с золотыми главами и крестами, а часы на башне играют «Интернационал».
Вильсон рассказывал о лекциях, которые там прослушал. Их читали англичане Файнберг, Рудгорс и другие. Умные люди, невольно заставляют задумываться. Вильсон спрашивал их, каким образом они оказались в Москве. Отвечали: «Приехали защищать государство рабочих и крестьян, прогресс общественного развития на земле».
— Эта самая группа и выпускает листовки, которые мы с вами читали, — пояснил лейтенант.
При следующем подходе к столу Аня услышала обрывки рассказа о красном комиссаре, говорящем по-английски, он и направил Вильсона к Айронсайду со списком, кого большевики хотят вернуть из плена в обмен на тех, кого захочет взять Айронсайд.
— И ты в этом списке?
— Нет. Меня комиссар обещал переправить домой, в Англию.
— И Айронсайд пойдет на обмен?
— Предварительно была договоренность. Мое дело доложить.
Все с завистью смотрели на Вильсона. А офицер, торговавший на рынке, взглянул на Аню и язвительно засмеялся:
— А у леди, оказывается, настоящий жених есть. Бизнесмен.
Все загоготали, лишь Вильсон печально поглядел на нее.