В бой роковой... - страница 7
На душе у Сергея и так кошки скребли. А тут еще подумал о телеграфистке Насте. Хорошая она девушка. На десять лет моложе Сергея, а полюбила его. И он любит. Но предложения еще не сделал. Может, это и к лучшему? Какая теперь свадьба... Вопрос другой — стоит ли вовлекать Настю в подполье? Возраст ее, конечно, не помеха — Катя с Аней моложе, но у Насти больная мать... В общем, все будет зависеть от того, как сложится обстановка. Поживем — увидим.
Странное чувство охватило Закемовского, когда он вошел в телеграфную. Здесь было тихо, лишь где-то глухо выстукивал аппарат. Как и все труженики города, телеграфистки вышли утром на работу в советское учреждение, а теперь... Тишина в помещении была обманчивой — в ней та же напряженность, что и на улице.
В аппаратной прохаживался английский солдат с пистолетом на ремне. Настя подбежала к окошку — видно, все глаза проглядела, ожидая. Улыбнулась. Однако радость встречи не согнала тревогу с ее лица: улыбка была вымученной. Золотистая коса как-то беспомощно свисала через плечо на грудь.
— Что же будет-то, Сережа? — прошептала она, высунувшись в окошко.
— А я к тебе, Настя, за новостями.
— Ничего не поймешь, Сережа. Нарком Кедров едет... Потапов дал ему телеграмму: весь губисполком сбежал, город брошен на произвол судьбы...
Она не договорила, услышав окрик солдата.
— Жених мой, понимаешь, жених! — обернувшись к нему, громко выпалила Настя.
Солдат не понимал и продолжал что-то лепетать, похоже, запрещал разговаривать.
Из другой комнаты вышел гражданский и объяснил солдату по-английски. Тот согласно закивал головой.
— Переводчик, — пояснила Настя. — У нас строгий порядок ввели, чтоб с посторонними не общались.
— А дальше что, Настя? — нетерпеливо спросил Сергей.
— Кедров из Обозерской протелеграфировал: защищать Архангельск до последней возможности, ждать его прибытия с войсками.
«Из Обозерской... — отметил для себя Сергей. — Значит, еще верст двести пройти ему надо».
— Спасибо, Настя! — взволнованно сказал он. — Будем ждать и надеяться. — Пожал ее руку, протянутую в окошко.
«И без вербовки Настя станет помощницей, может, сама того не ведая», — думал Сергей, уходя с телеграфа.
Вечером он снова бродил по городу. В кафе «Париж» шел торжественный банкет. Из открытых окон слышались тосты в честь союзных войск, главнокомандующего генерала Пуля, крики «ура!», гремела музыка. Подвыпив, местная знать судачила о скором конце большевиков. Иначе, дескать, и не может быть. Чешскому корпусу, вышедшему на Волгу, теперь будет легче. Оба северных порта в руках союзников. Мурманск и Архангельск — два трамплина, с которых совершится прыжок на Москву и Петроград.
«Вот куда бомбочка просится», — бросил взгляд Сергей на кафе.
Взволнованным зашел к Андронику Дорогобузову, в домике которого он квартировал. С хозяином, работавшим маляром, жил в дружбе. Доверял ему. Они обменялись впечатлениями.
— Берут на испуг... На всю революционную Россию замахнулись, — гневно проговорил Сергей. — Рассчитывают на нашу безропотность и покорность. Ну нет, мы еще себя покажем! Как ты думаешь, Андроник?
— Сущая правда, Сергей. Думаю, вся наша мастерская защищаться станет.
— В том числе и ваш заведующий Чуев? — ухватился Сергей, вспомнив свои подозрения и неоконченный разговор у Прокашева, прерванный Чуевым.
— Конечно, Виктор Петрович прежде всего товарищ, а потом уже заведующий. Все мы, тридцать маляров, уважаем его. Ведь он с четырнадцати лет труженик. В частных мастерских Петербурга и Москвы работал. Вывески для магазинов изготовлял. Понимаешь, что значит хорошая вывеска? Это ж как художественная картина. Завлекает. Чуев уже шесть лет в Архангельске. Отсюда уходил в армию и сюда же вернулся.
— А откуда у него дружба с Тяпковым?
— Ну как же! До ухода в горисполком Тяпков мастерской заведовал. Он-то и предложил на свое место Чуева.
Сергей мысленно выругал себя за подозрительность и усмехнулся, вспомнив, как Чуев отплатил ему той же монетой, вынудив уйти от Прокашева.
— А нам, однако, пора вечерять, — поднялся Андроник. — Поставлю-ка чайник. Да и калитку запереть надо.