В черных шатрах бедуинов - страница 3

— Да, Каир — вот это мир! Это — рай — аль Кахира!

Чтобы успокоить разволновавшегося блюстителя порядка, я предлагаю ему сигарету, и мы допиваем наш чай. Подозрительный араб уже давно скрылся, даже не попрощавшись. У меня сложилось впечатление, что полицейские довольны тем, что избавились от него. Прощаюсь и я и по горячему песку бреду к рыночной площади на свою квартиру. На Востоке мне не раз приходилось бывать случайным очевидцем драматических сцен, но я никогда не мог узнать истинных причин ни одной из них. Или узнавал много позже. Так было и на этот раз.

Когда спустя несколько недель я почти заканчивал программу своих исследований в оазисе Сива и собирался возвратиться в Александрию, как-то после обеда встретил своего старого друга шейха Салеха Абдель Малика, вождя племени бедуинов аулад-али. Он часто наведывался в Сиву, где торговал с крестьянами оазиса. В тот же день он предложил мне поехать вместе с ним в Мараги, где должен был состояться фарах, веселый праздник с музыкой и танцами по случаю бедуинской свадьбы. Я охотно согласился, и после обеда мы отправились по живописной скалистой пустыне на запад. Проделав почти сорокакилометровый путь, мы приближались к месту, где были раскинуты шатры. И тут на нас бросилась разъяренная пастушеская собака. Она прыгала, как безумная, и угодила под колеса машины. Ее труп остался лежать на дороге.

— Жаль собаку, — пробормотал мой спутник. — Но в конце концов она сама виновата.

Стемнело, у шатров заполыхали костры. Мараги — это последнее селение у ливийской границы. Здешние бедуины племени шехибат беспрепятственно переходят границу в обоих направлениях, занимаясь контрабандой. Граница по существу открыта, и лишь изредка здесь можно встретить египетский таможенный патруль.

Еще по дороге сюда я узнал от шейха Салеха, что молодой человек из Джарбуба, ближайшего оазиса в Ливии, берет себе в жены девушку из племени шехибат. Сегодня вечером должен состояться большой праздничный пир и лайлаг аль-духлул (ночь соединения новобрачных). Наутро супруг увезет молодую жену в Джарбуб.

Едва я остановил «лендровер»[2] перед большим шатром, как нас уже окружили десятки бедуинов, вооруженных ружьями и карабинами, из которых они весело палили в воздух. Так в этих местах обычно приветствуют желанных гостей. Они называют это «фантазиа». Старшина селения проводил нас в праздничный шатер. Мы сели на цветной ковер, и нас тотчас же угостили крепким чаем и жареным арахисом. Мы поздравили жениха, который по одежде почти ничем не отличался от остальных. Только его ладони были окрашены хной. К сожалению, не удалось увидеть невесту; закутанная в покрывало, увешанная золотыми украшениями, она в это время находилась в гареме (точнее, махрам — женская половина шатра). На ковре, поджав под себя ноги, сидели 35–40 бедуинов. Здесь были представлены все возрасты: степенные седобородые старцы и лихие юноши, у которых только пробивается первый пушок, но они уже гордо сжимают в руке ружье.

Вечером, перед тем как подали жареного барана, случилось еще одно непредвиденное происшествие: на циновку, где мы сидели, свалился большой паук величиной с кулак, с волосатыми лапами. Мы мгновенно отскочили в сторону, так как укус этого насекомого очень болезнен. В наступившей сумятице один из бедуинов решительно подошел к пауку и наступил на него ногой, обутой в кожаную сандалию. Проходя мимо меня к выходу, он торжествующе посмотрел в мою сторону, и только тогда я обратил внимание на то, что у него одна правая рука. Я узнал Сенусси, того самого бедуина, которого привели на допрос в Сиву.

В шатре между тем продолжался пир. Во время заключительного чаепития я шепнул шейху Салеху на ухо, что мне хотелось бы поговорить с Сенусси с глазу на глаз.

Вскоре однорукий весело кивнул мне, взял меня за руку и вывел из шатра. Все его существо было проникнуто чувством собственного достоинства — ничего похожего на согбенную фигуру в полицейском участке.

Мы удобно уселись на теплом леске дюны у пальмовой рощи. Вблизи расположилось стадо верблюдов. Равномерные звуки пережевываемой ими жвачки подчеркивали царящую вокруг атмосферу мира и покоя.