В девяти милях от жилища дьявола - страница 8

– Я не из полиции, вообще ниоткуда. Он вчера приходил ко мне, а потом, уфф, умер, а я… я так не могу, как те мешки. Я заплачу, просто успокойте меня и скажите, что все сделаете с ним по-человечески. Я звонила в штаб-эвакуации, но там какой-то идиот. Я просила на посту, но… Вы сделаете? Я заплачу – тысячу, две, три. Только по-человечески, не как… мешки…

Вера достала кошелек и посчитала деньги.

– С собой пять тысяч шестьсот пятьдесят восемь и 70 копеек, но остальное я привезу. Или перечислю. Или…

Лицо Лидии Михайловны, прежде удивленное, слегка подобрело.

– Золотце, это тебе руку Герман Минович пришивал?

Вера неопределенно повела плечами.

– Ясненько. Выходит, ты миротворец?

Стало неуютно. В голове мелькнула картинка: почернелая воронка, на дне которой – отдельно от Веры – валяется рука. Свинцовыми пчелами жужжат пулеметные пули; стоит запах горелой земли и горелого мяса, в ушах звенит, и кто-то рядом повторяет с акцентом вопрос – миротворец Вера или нет.

– Это… это журналисты придумали.

– Ясненько. Ясненько. Ну что… тысяч за семь я все устрою.

Веру сумма ошеломила.

– Нет. Тогда не надо, – она вспомнила лежачий танец незнакомца. – Или… Ну… Господи, я не знаю. Десять. И вы сделаете при мне вскрытие и упокоите меня, что это естественная смерть.

Лидия Михайловна пристально смотрела на Веру, будто не до конца верила в реальность происходящего.

– Что ж, тащи.

– Сама?

– Золотце, ты видишь здесь кого-то еще?

Вера не без труда привезла тело и стала ждать. Разум одолевали сомнения: зачем возиться с чужим трупом, спорить, тратить такие суммы? На кой черт? Глупо. Глупо! Вера уже подумывала, не остановить ли старушку, когда Лидия Михайловна заметила:

– Что-то знакомое лицо у твоего друга.

– Он не друг. Вы его знаете?

– Золотце, когда каждый день кого-то потрошишь, – Лидия Михайловна с хрустом раскрыла грудную клетку мужчины, – кажется, что все встречные тут побывали. Выключи тягу в соседнем кабинете, душновато.

– Господи, у меня так же с текстами. В каждом вижу зашифрованное послание. Вот если раскодировать вашу фамилию с ключом "смерть" по таблице Виженера, то получится "ажиуво". Почти что "А ЖИВО", да-да.

– Золотце, тяга.

Вера выключила ее и бродила по холодной белой больнице: то порывалась зайти к Герману, то курила – а пачка таяла будто снег, – то читала в машине "Рубаи", но не понимала их смысл. Тонкий-тонкий намек, который шел с первых же строк, но никак не постигался.

Ожидание в очереди к зубному, когда у тебя ничего не болит. Умер чужой человек, ну, какая разница? Никакой, а гнетет, свербит, почти требует.

Около трех Лидия Михайловна позвала Веру.

– Вещи возвращаю тебе. Материалы для лаборатории передадут через эвакуационный санпост в третью горбольницу Синего мыса. Здесь уже ничего не работает. Напиши телефон для них. Фото и копию отчета отправлю в полицию, но искренне сомневаюсь, что они сейчас будут этим заниматься.

Вера написала сотовый, затребовала себе копию посмертного фото, и Лидия Михайловна озвучила заключение:

– Организм, в целом, в хорошем состоянии. Внешне: развитые икроножные мышцы, как у бегуна. Деформированные из-за узкой обуви стопы. На плече – татуировка летучей мыши.

– Военная разведка?

– Тебе, золотце, лучше знать. Кровь прилила к голове, глотка и пищевод распухли, покрылись язвами и белым налетом. Смерть наступила между 22:00 и 24:00 вчера (Вера вздрогнула – она проходила мимо около 23:00). Причина – сердечная недостаточность. Что еще… Имеется порок межпредсердной перегородки. ЖКТ: в желудке смешивание крови с остатками пищи. Кровь, скорее всего, из пищевода, пораженного рвотными массами. Воспаление второго отдела двенадцатиперстной кишки. Воспалены обе почки, в печени переизбыток крови в сосудах. Селезёнка превышает нормы по размерам в 3 раза. Признаки острого гастрита. Последнее, что он ел за 3-4 часа до смерти, это пирог с овощами и мясом. Аспирационный отек легких, в дыхательных путях рвотные массы. Остальное – в лаборатории. Или еще что-то? Ммм, нет, вроде бы, все.

Конец ознакомительного фрагмента.