В дозоре - страница 27

Прошу старика рассказать подробнее.

Оказывается, утром на станции появился неизвестный, запросто подошел к грузчикам и стал расспрашивать, как они зарабатывают, где живут, как их кормят. Когда его спросили, для чего все это ему нужно, он ответил, что идет на сланцевые рудники наниматься на работу. Объяснение вполне удовлетворило рабочих. Они охотно отвечали на его вопросы, давали советы, — словом, каждый по-своему старался помочь человеку. Некоторые, желая помочь ему поскорее устроиться на работу, давали еще адреса своих родных, работавших на рудниках.

Не внушал подозрений и вид неизвестного. Он был одет в старое, вытертое полупальто из грубой крестьянской материи, в черную засаленную рубаху и заношенные с заплатками на коленях брюки из чортовой кожи. За кушаком блестел острый плотничий топор, за плечами болталась холщевая сумка. Словом, по внешнему виду неизвестный ничем не отличался от лесных рабочих, которые, уходя из деревни, надевают на себя все, что ни есть плохого, — в лесу сойдет.

Неизвестный угощал рабочих махоркой. Подошел Егор Иванович, плотник и его попотчевал табаком.

Во время разговора с лесником неизвестный, показывая на только что привезенные из леса сырые бревна, как бы между прочим заметил:

— Сыро тут у вас. Болот, что ли, много в лесу?

— А, здесь всего хватает, — уклончиво ответил Егор Иванович и отошел от любознательного пришельца.

Около часа толкался плотник на станции, поджидая поезда, чтобы доехать до рудника. Но потом решил итти пешком. Расспросив о ближайшей дороге, он еще раз угостил рабочих махоркой, сердечно простился с ними и вышел на шоссе.

За семафором он свернул с дороги и шмыгнул в лес.

Егор Иванович с подводой постоял на перекрестке (мало ли зачем может заскочить человек в лес), ожидая, когда незнакомец, выйдет из лесу, но время шло, а он все не появлялся. Заподозрев неладное, Егор Иванович распряг свою кобылу и поскакал на заставу.

— А, главное, ногти, товарищ Споткай... Ногти... Ни у одного рабочего не видел я таких ногтей, — таинственно поглядывая по сторонам, дудел лесник. Мое молчание он принял за колебание и старался убедить меня в основательности своих подозрений. А я, слушая его, думал, кого из бойцов послать на розыски неизвестного. Остановился на Вишневецком, портрет которого вы сегодня видели в нашем ленинском уголке. Замечательный боец, в колхозе председателем сейчас работает и, пишут, неплохо. Он умеет распутать любой след.

Через полчаса вслед за Вишневецким выехал с заставы и я. Еду переменным аллюром, прислушиваюсь. А птицы, как назло, знай, дерут глотки, как оглашенные. То кукушка кому-то года отсчитывает, то дятел стукнет по коре, то пролетит, как бомбовоз, черный тетерев, то лес огласится предсмертным криком какой-нибудь зазевавшейся пичуги, схваченной лесным стервятником.

Скоро до моего слуха донесся глухой топот. Я остановил коня. Навстречу кто-то ехал. Я свернул с дороги и спрятался за деревья. Вдруг из густых зарослей выскочил Жучок без седока.

„Эге, — подумал я, — значит, Егор Иванович не зря так напирал на ногти незнакомца. Вишневецкий выследил липового сезонника и требует подкрепления“.

Нужно вам сказать, что пограничные кони не только возят нас, но, когда это нужно, выполняют обязанности посыльных: если боец, выследив нарушителя, видит, что одному его не взять, он пишет донесение, сует записку в седло или под уздечку, и лошадь одна мчится на заставу.

Возвращаться на заставу не хотелось. Это отняло бы лишних пятнадцать-двадцать минут. Лучше перехватить коня и узнать, в чем дело.

И вот тут случилось самое интересное. Жучок, который на заставе все время бегал за мной, теперь даже и не посмотрел на меня.

Почуяв, что его хотят поймать, он свернул на край дороги и промчался мимо меня как стрела.

„Что такое? Не узнал, что ли, дуралей?“

— Жучок! Жучок! Что ты, чортова голова! Жучок, сахар! — кричу я ему.

Но Жучок точно оглох. Тогда я прикрикнул на него. Жучок заметался, недружелюбно поглядел на меня. Затем дал такого ходу, что я еле поспевал за ним. Легкую рысь он сменил на полевой галоп.

Поведение Жучка озадачило меня. Вот так, думаю, Жучок! Мы учим наших коней, чтобы они остерегались посторонних, но бояться своих пограничников...