В движении вечном - страница 8

стр.

— Килиманджар-ра!.. Эверест! — восклицал всякий раз Игнат, с тяж-ким ранцем за спиной штурмуя вприпрыжку десяток вытертых всклизь ступенек.

Зимой строение это неуклюже дымило уже не одной, а сразу тремя высокими кирпичными трубами, и словно в строгом соответствии с возрастом в его несравненно более просторные помещения перебирались, закончив начальные классы, заметно повзрослевшие ученики.

Проходишь далее ровной брусчатой дорогой до перекрестка по главной улице, и вот уже рукой подать до окраины поселка. Еще издали приметишь две низкие прямоугольные колонны с незатейливой фигурной выкладкой вверху, покрытые серой известью, в багровых, будто кровавых, кирпичных отбитках. Пожалуй, только они напоминают теперь о широких когда-то здесь въездных воротах. Но и нынче это словно дорога за грани, вход-выход в мир иной, заповедный… Далее старосветский радзивилловский парк, и в нем былая княжеская усадьба, бывший панский «маёнток».

Аллеи в парке тоже когда-то были юными. Золотистою россыпью по-крывал их опрятно и празднично шелковистый речной прибрежный песок, по сторонам зеленели нежно листвою в согласии дружном родные здешние липки и чужак незнакомый маньчжурский орех, завезенный издалека князем. Их тогда прозрачные редковолосые кроны суетливо нежили шустрые солнечные зайчики, скользя юрко вниз по весеннему гладковерху… А теперь и в жару летнюю не пробиться жгучему солнцу через косматые кроны, не потешить радушно смешливой веселкой комлистые, пупырчатые, толстокожие стволы… Тихо и сумрачно теперь в дальних аллеях, и как заколдовано… Навсегда.

Зато посреди парка раздолье, простор, и все по-новому. Целый спортивный городок со стадионом. Тогда, в детстве, он никогда не пустовал, до самой темноты только и слышно было окрест звонко на разные голоса:

— Аут, аут, вышел мяч!

— О-от, мазила… Ему хоть до Москвы рассунь ворота, а все равно спортачит!

— Поливай на ход, хорош водиться…

— Опсайт, опсайт!… заслепило?

И, наконец, хор торжествующий:

— Го-ол!

Слева от былых въездных ворот парк межевал неширокий здесь Неман пологим болотистым берегом. Высоко и круто вознесли здесь древние жители свою оборонительную насыпь, мурованную на треть от земли огромными тесаными гранитными валунами-плитами. Внизу получилась отвесная в три роста крепчайшая каменная стена с узким плоским верхом; на нем, чтобы миновать наверняка посуху топкий речной берег сразу же выходили заметную стежку — пожалуй, только узенькая стежка эта да хозяин ее, отвесный гранитный монолит почти не изменились за минувшие столетья… Ни снегопады, ни проливные дожди, ни вешних вод бурливый кипень так и не оставили на них заметного следа.

Вокруг трех остальных сторон замковой насыпи традиционный ров, классика средневекового феодолизма. Во время яростных атак вражеской рати он всегда заполнялся речной водой. Но кольчуги стальные и ратные копья ушли дорогой времени вслед за стариной рыцарской, и за дело тот час взялись талый снег и летние ливни, по крупице веками кропотливо спуская откосы. Нет нынче у древнего рва былой топкой глуби, густо заросли бурьян-травой крутые бугристые склоны, но и сейчас еще не каждый взрослый в охотку взберется на самые выси, и не каждый мальчишка удачно скатит зимою на лыжах с заснеженной его верхоты.

По всему периметру рва некогда неприступно каменели высокие стены. Давно развеяны они в пыль, но их былую мощь легко представить по двум боковым башням, полуразрушенным с почти метровыми в толщину стенами, с зияющими черными квадратами-овалами высотных бойниц… Главная башня гораздо лучше сохранилась. В ее невысокую арку среди темных провалов заливного рва ведет узкий проход; тут сейчас же представляешь и подъемный замковый мост, ржавый скрегот его кованой железом массивной плиты на неразрывных цепях-исполинах… Но и мост, и многое другое, о чем Игнат не раз с интересом читал в любимых исторических книгах, давно унес в анналы дней минувших неодолимый поток вечности.

Проходишь через арку во внутренний замковый двор, и снова невообразимый диковинный переплет средневековой старины и со-временности. По сторонам полуразрушенные башни, а в центре — в центре аккуратненькая, выложенная белыми камушками, цветочная клумба. Среди ее красок, переливистых, душистых весной бронзовый памятник пионеру-герою. Это мальчуган лет двенадцати на прямом постаменте, в его руке на отрыве граната, вот-вот улетит на врага, на юном лице решимость застывших последних минут…