В двух битвах - страница 21

— За Родину-у-у!

Эти слова словно подбросили Кутенева. Широченными шагами, разбрасывая снег, он кинулся вперед в снежную мглу. Из подвала ближайшей избы фашисты ударили кинжальным огнем пулемета.

Кутенев пополз. Три матроса, бросившиеся за ним, упали замертво. Третьему Миша хотел помочь, но матрос прошептал:

— Не надо. Я сам.

Кутенев пополз дальше. Вот и дом. Автоматы фашистов надрываются у самого его уха. Поднявшись на колено, он с силой бросил в окно гранату. Вспыхнуло багровое пламя, дом содрогнулся.

Рота ворвалась в деревню и быстро заняла ее. Из подвалов, сараев и укрытий выходили жители. Со слезами радости кидались они на шею морякам.

С промежуточного рубежа противник был сбит, и моряки продолжили наступление. 17 февраля к вечеру бригада, обойдя с запада блокированный войсками 3-й ударной армии Холм, столкнулась с заранее подготовленной обороной противника.

По Локня-Холмскому большаку, на левом берегу реки Ловати, раскинулась небольшая деревушка Тараканово. Название не из приятных. Но деревня была хороша. Ровные улицы. Добротные дома со старинной резьбой на подоконниках и крылечках. Фашистам же деревня нравилась своим выгодным расположением. Они построили тут полевые укрепления на узком фронте. Справа у них был берег Ловати, слева — недоступное для танков болото. Теперь этот изрезанный сетью траншей и усыпанный огневыми точками клочок земли позволил врагу прочно оседлать большак в небольшом удалении от Холма, где нашими войсками был окружен их довольно крупный гарнизон.

Части моряков расположились на небольшом восемьсотметровом участке. Глубина их обороны составила четыре-пять километров по прямой. Стрелковые батальоны вытянулись в линию: 1-й и 3-й — на флангах, второй батальон капитана Розенберга и военкома старшего политрука Горбачева — в центре. Командный пункт соединения разместился в сарае около большака, в одном километре от передовых позиций.

Позади нас в нескольких километрах все еще огрызался окруженный холмский гарнизон противника.

Наступление на Тараканово было назначено на 10 часов утра 18 февраля. Не теряя ни минуты, офицеры штаба и политотдела направились в части. Мне в этот вечер довелось побывать на двух комсомольских собраниях. На втором мы были вместе с помощником по комсомольской работе Кутеневым. Оно проходило в густой чаще Пронинского леса. В снегу наскоро было сделано шесть небольших траншеек, сходящихся в центре.

Выступивший на собрании Кутенев рассказал о важности задачи, предупредил, что у гитлеровцев обороняют этот участок десантники, подвезенные сюда из глубокого тыла на самолетах.

— Люди эти прожженные, — сказал он. — Но, как известно, и прожженных бьют. У нас посильнее закалка. Мы — советские моряки.

После комсомольского собрания мы распрощались с Кутеневым. Он пошел к секретарю комсомольского бюро первого батальона, я же с Виктором Куликовым — во второй батальон.

С центра я направился на левый фланг. Люди окапывались, строили в снегу шалаши для ночного отдыха. Никто не курил. Некоторые командиры спрашивали меня, почему они возводят оборону, и командование отказалось от ночной атаки. Отвечал, конечно, но чувствовал, что неубедительно. Да это и понятно, поскольку сам я был решительным сторонником атаковать фашистов ночью. Но приказ есть приказ.

По вопросам и репликам матросов чувствовалось желание наступать, не давать противнику ни одного лишнего часа, гнать его с родной земли.

Вернулись мы с Куликовым на командный пункт бригады далеко за полночь. Приготовления к наступлению завершились. Бригадные разведчики взяли трех «языков». Их привел младший политрук Гус. Начальник штаба допрашивал всех троих вместе. Два гитлеровца смотрели на него довольно дерзко, третий, постарше, с желтым, болезненным лицом, ко всему был безразличен. На всех троих была авиадесантная форма. Они показали, что прошлой ночью их из глубокого тыла на самолетах перебросили сюда. Утром к противнику прибыло пополнение. Всем зачитан строжайший приказ — приостановить продвижение советских войск во что бы то ни стало. Нового они ничего не сказали и почти ничего не знали, что делается у фашистов в районе Тараканово.