В джунглях Юга - страница 17

Не знаю, сколько времени я просидел там скорчившись. Рубашка на спине стала совсем мокрой от пота. По ноге скользнуло что-то мягкое и живое, похожее на змею. Я в ужасе отдернул ногу.

В харчевне застучали посудой. Шпионка прощалась с Толстухой: до меня донесся отрывистый смех Толстухи. Через некоторое время я услышал, как шпионка моет ноги у мостков, потом шаги ее прошуршали по помосту к их лодке. Видимо, в лодку она спустилась одна.

Каждое движение, каждый звук, долетавшие сейчас до меня, имели огромное значение. Они могли принести мне спасение или, наоборот, сигнал о том, что опасность, меня подстерегающая, очень серьезна.

Плетеная дверь харчевни опустилась: я услышал, как загремел запор. Красноватый свет лампы в клетках окон несколько раз мигнул и погас.

Рыбный Соус, осторожно ступая, как будто совсем не касаясь ногами земли, направился к боковому каналу. Он обернулся в сторону харчевни, потом, вытянув длинную шею, посмотрел вниз, на торчавшее из лодки чучело.

В харчевне громко заохала, закряхтела Толстуха, укладывающаяся спать. Рыбный Соус, отбросив рукой со лба челку, вдруг направился к дереву, в дупле которого я спрятался, и сел под ним. Теперь он был всего в каком-нибудь метре от меня. Я затаил дыхание и закрыл глаза.

Прошло довольно много времени. Вдруг за харчевней раздалось чье-то осторожное покашливание. Я открыл глаза, сердце сильно забилось. Может, это спасение? Ох, если б это оказался пропагандист Шау, или Ба Нгу, или пусть даже кто другой из селения!..

Послышались осторожные шаги. Рыбный Соус поднялся и тихонько свистнул. Значит, это к нему. Последний тоненький лучик надежды, мелькнувший передо мной, погас.

— Вон там! — свистящим шепотом сказал Соус появившемуся перед ним человеку, кивком головы показывая на чучело. И прибавил что-то, чего я не мог разобрать.

Я никак не мог узнать, кто это. Кажется, среди тех, кто приходил в харчевню, я его ни разу не видел. Мне удалось разглядеть широкие, сильно ссутулившиеся плечи, тяжелую, выдающуюся вперед челюсть и низкий лоб с нависшими дугами бровей. Незнакомец был в одних брюках, на руках и спине выступали подчеркиваемые лунным светом мускулы.

Вдруг я вздрогнул. Я не поверил своим глазам и ущипнул себя, проверяя, не сплю ли я и не во сне ли это все вижу. Этот человек вынул из-за пояса длинный, чуть не в полметра, нож. Я тут же нащупал кинжал продавца змей и вытащил его из ножен.

У Рыбного Соуса в руках неожиданно оказался пистолет. Я даже не успел заметить, когда он его вынул. Он оттянул затвор, раздался сухой щелчок. Человек с ножом, сгорбившись, крался к лодке.

Неожиданно у мостков раздалось тихое покашливание шпионки. Соус оглянулся. Шпионка говорила шепотом, но было так тихо, что мне было слышно каждое ее слово.

— Стойте! Спускайся лучше в лодку и засунь ему в рот кляп.

Воспользовавшись их заминкой, я выскочил из дупла и бросился бежать.

В ушах у меня свистел ветер, за спиной смыкались высокая трава и кустарник. В тумане, поднимавшемся с земли, передо мной мелькала улица черепичных домов; в окне какого-то дома точно в такт моему бегу подпрыгивал свет лампы. Не было сил даже крикнуть. Вдруг меня рвануло от земли и бросило вперед. Все окуталось густым плотным туманом, я почувствовал, что точно растворяюсь в нем, и потерял сознание…

Когда я очнулся, моя рука все еще сжимала кинжал. Лезвие его так глубоко ушло в сырую землю, что, только привстав, я смог его вытащить. Я вложил кинжал в ножны, спрятал за пояс и, оглядевшись, понял, что на бегу упал в недавно вырытую траншею. Меня насторожил неистовый стук колотушек. Какие-то люди пробежали мимо траншеи. Может, уже пришли враги? Я стал карабкаться наверх по стене траншеи, по мешали страшная слабость и боль во всем теле. Когда я наконец выбрался наверх, то увидел высокий столб огня в том месте, где была харчевня. Языки пламени лизали уже макушку огромного дерева гао, под которым она стояла. Высоко вверх поднимались густые клубы дыма и, как красные пчелы, разлетались вокруг искры.

Я собрал последние силы и побежал к пылавшей харчевне.

В дальнем углу двора двое мужчин держали за руки вырывавшуюся Толстуху. Она с громким плачем упала на землю, корчась всем своим тучным телом. На нее было просто страшно смотреть.