В джунглях Юга - страница 7
Пропагандист Шау, вытирая со лба пот, проглотил голодную слюну.
— Что ни дадите, все хорошо. Лишь бы только поскорее!
Ба Нгу помог Толстухе заварить чай и позвал всех к столу.
Пропагандист Шау попросил меня сделать из лапши клейстер. Потом вынул из мешка один рулон, взял из него два широких прямоугольных листа, расстелил на столе и велел мне намазать их клейстером.
— Что это, новые лозунги? — полюбопытствовал Ба Нгу.
— Да, только что получил. Подставьте мне, пожалуйста, стул — я приклею их на стену.
Забравшись на стул, он примерил, выровнял лист и приклеил к стене, потом то же самое проделал со вторым. Я светил ему лампой, вглядываясь в четко отпечатанные строчки. Такие лозунги я часто встречал на дорогах.
«Независимость или смерть!»
«Вьетнам для вьетнамцев!»
Он развернул еще один небольшой лист с красными буквами, пахнувшими свежей типографской краской, и повесил его перед столом. Ба Нгу прочитал по складам первую строчку:
«Ни од-но-го сол-да-та вра-гу!»
Он сразу посерьезнел и так же по слогам стал читать дальше. Красные строчки казались словами клятвы, написанными кровью.
У кого есть нож, пусть вооружится ножом; у кого кинжал — пусть вооружится кинжалом. Каждый гражданин — солдат, каждый метр земли — окоп. Будем готовы отдать жизнь за независимость родины!»
Ба Нгу подошел к стене, снял с гвоздя свою черную рубашку, несколько раз встряхнул ее, надел и старательно застегнул на все пуговицы. Он долго смотрел на красные строчки лозунгов, обеими руками разглаживая смявшуюся рубашку, которую давно уже не надевал. В глазах его была тревога. Враги продолжали наступать, и было ясно, что через какую-нибудь неделю они уже будут здесь.
— Будешь ты помогать мне или нет, что стоишь там как приклеенный? — раздраженно крикнула из кухни хозяйка.
Я вздрогнул от неожиданности и так поспешно бросился к ней, что чуть не упал, споткнувшись о порог. Ба Нгу, против обыкновения, не стал помогать нам. Он вышел и долго курил у дверей, а потом куда-то исчез.
Хюинь Тан и Шау быстро управились с ужином. Наевшись, Хюинь Тан встал:
— С самого утра гребли не останавливаясь, ни крошечки во рту не было. Ну и вкусная у вас лапша! Кажется, еще столько бы съел!
Толстуха стояла у стола, сложив на животе руки и довольно улыбаясь.
— Когда примерно приходит связной из Тхойбиня? — спросил у нее пропагандист Шау.
— Самое раннее часов в девять-десять. А сейчас еще ветер в лицо, тяжело грести, так, может, и позже будет… Да вы посидите, отдохните, ведь устали.
— Ну что ж, — весело сказал Хюинь Тан. — Теперь мы сыты, можно и передохнуть.
Я раздул угли, выбрал несколько крупных креветок и разогрел их. Шау взял лампу и вышел, нарвал в огороде немного укропа, а Хюинь Тан вместо Толстухи сам стал растирать в ступке соль с перцем.
— Куда это Ба Нгу ушел, тетушка? — спросил Шау.
— Да кто ж его знает! Когда хочет — уходит, когда хочет — приходит…
— Без него вроде и невесело!
— Вот он я! — вдруг раздался из темноты голос Ба Нгу. — Все боялся, что не поспею, — сказал он, входя, и поставил на стол бутыль прозрачного вина. — На самый край села бегал, — сказал он, потирая руки, — еле выпросил… А то, не ровен час, дальним гостям не понравится вино, так ославят наши края!
Только они сели за стол, как в дверях показался мужчина в черных военных брюках и в куртке. Я сразу узнал командира отряда, несколько дней назад остановившегося в соседней деревне. Хюинь Тан рывком отставил стул и поднялся. Он долго с удивлением вглядывался в лицо нового гостя, а тот замер у порога с раскрытым ртом. Потом они порывисто бросились навстречу друг другу и крепко обнялись.
— А я-то думал, что тебя и в живых уж нет!
— И мне говорили, что ты погиб!
— Садись. — Хюинь Тан пододвинул еще один стул.
— Меня тогда ранило. — Гость снял куртку и расстегнул пуговицы рубашки, показывая шрам на груди. — Пуля впереди вошла и через спину вышла, легкое продырявила. Ну, а через месяц с небольшим я уже оправился и даже мог руководить военными операциями.
— Да тебя и пушкой не прошибешь! — засмеялся Хюинь Тан.