В глухих лесах - страница 12

— Томми рассказал мне о твоей подруге, все это ужасно, никогда и представить себе не можешь, что подобное может случиться со знакомым человеком.

Кэрол охватило отчаяние. Неужели никак нельзя избежать разговоров о смерти Энни? Эстель Гордон заинтересовалась подробностями, вопросы ее сначала казались неуместными, но потом стало ясно, что она беспокоилась о себе и своих дочерях-школьницах. Они обе учились в Барнерде.

— И откуда только берутся такие чудовища? — сказала она. — Молодая женщина не может выйти на улицу без того, чтобы… о, это ужасно.

— И этого не избежать, — сказал Фрэнк. — Это будет продолжаться.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Томми.

— На прошлой неделе в «Рекорде» я видел интервью с социологом из Рутджерса; он сказал, что, на самом деле, мы живем уже не в том мире, в котором росли. Сейчас так много людей, которые находятся «в бегах», детей, которые убегают из дома и живут на улицах. Таким образом, мы имеем «серийных убийц», которые убивают людей вокруг нас, а мы ничего не замечаем. Как те двое сумасшедших из Калифорнии, которых называли «Незнакомцы с холмов». Многие девушки, которых они подбирали, были из тех, что всегда в бегах, и никто даже не замечал их пропажи. Подумать только, их зарезали, и они лежали где-то в канаве.

Кэрол слушала, как окружающие сетовали на утрату духовных ценностей, но связь подобных идей со смертью Энни показалась ей недостаточной для того, чтобы объяснить, что случилось.

— Неужели мы должны винить общество в существовании этих монстров? — спросила она. — Разве люди не должны отвечать за свои поступки?

— Кэрол права, — с силой сказала Джилл. — Я когда-то занималась проблемой психических отклонений. Эти убийцы — настоящие психопаты, люди с сексуальными проблемами, которые должны быть жестоки по отношению к женщинам, чтобы получить удовольствие.

Томми наклонился вперед.

— Это нельзя обосновать просто сексуальными проблемами. Здесь должно быть что-то большее. Не знаю… Что-то, какая-то сила зла.

— Ты хочешь сказать, дьявольская сила, — уточнила Эстель Гордон.

— Я не верю в дьявола, но так убивать… снова и снова…

Разговор привлек внимание еще нескольких пар, которые собрались вокруг, и Кэрол заметила, что им как-то не по себе.

— Это неприятный разговор, — извиняющимся тоном сказала она. — Давайте сменим тему.

— Я — за, — согласился Алекс Гордон.

Разговор переключился на освоение берега Сэдл Ривер, и Кэрол постаралась ускользнуть как можно незаметнее. Она подошла к роялю «Стейнвей», на котором играл Шопена специально нанятый пианист. Когда Кэрол остановилась, потягивая вино, в ее воображении возник образ убитой горем матери Энни Дональдсон. Кэрол поняла, что случившееся с Энни было более нелепо, чем она думала, что в глубине души, как это всегда бывает, когда сталкиваешься со смертью, она искала причины, объяснения этому. Но не могла найти ничего, что могло бы оправдать эту смерть.

К концу дня Кэрол смогла принять участие в приятной пустой болтовне, слегка навеселе, развлекаясь тем, что высмеивала друзей Томми и его коллег по работе. Она даже смогла спеть с Томми дуэтом шутливую песенку, которую они любили петь в детстве: «Ослики, Обезьянки, Цыплята спят».

Они вместе допели последний куплет, Кэрол обернулась и увидела Фрэнка Мэтсона — в черном котелке, с наклеенными усиками, смешной, вразвалку, быстрой походкой он шел через гостиную, крутя в руках трость. Он превратился в Чарли Чаплина, и перевоплощение было полным. В свободных льняных брюках, спущенных на бедра, что создавало впечатление мешковатости, с выражением лица маленького-человека-против-всего-мира, которое так гениально использовал Чаплин в «Новых временах», Фрэнк пытался открыть запертую дверь, и его лицо принимало унылое выражение, когда дверь «набрасывалась» на него. Невидимая собака кусала его, и он старался отогнать ее тростью, когда та хватала его за ноги. Он запутывался в своей трости и падал, вставал, затем спотыкался о свою шляпу и падал снова.

Кэрол неожиданно поняла, что смеется так, как давно уже не смеялась, это подействовало, как тонизирующее, чуть-чуть приоткрыло завесу печали, которая окружала ее все эти дни.