В горах северного Прибайкалья - страница 5
Наконец было выбрано место, отвечающее требованиям всех членов экспедиции, и уже начали растягивать брезент, как вдруг легионы мелких муравьев появились там, где до сих пор их не было заметно. Рыжий лесной муравей — одно из самых полезных насекомых леса, но от одного понимания этого вряд ли могло стать легче.
Муравьям была объявлена безжалостная война, тем не менее их становилось все больше и больше, они продолжали толпами вылезать из своих подземных нор, уже беспорядочно бегали по нашим сапогам, и вот кто-то, вскрикнув, схватился за шею.
Пришлось дипломатично отступить на более выгодные рубежи. Не склонный к панике Велижанин лучше всех сохранил «боевой порядок», и его громкий клич уже слышался откуда-то из-за мыса, где он предлагал «затабориться», уверяя, что там нет ни одного муравья. Но решено было внять зову благоразумия и поставить палатки невдалеке от места первой попытки. Здесь муравьев было меньше, и они не могли представлять серьезной опасности.
К пяти часам вечера на берегу Байкала вырос экспедиционный городок. Одна за другой стояли палатки, раскрашенные в синий и желтый цвета. Невдалеке была сооружена полевая лаборатория, обтянутая марлей. На песке в трех метрах от воды мы устроили продовольственный склад и поставили стол со скамейками — здесь не должно было быть много гнуса. Рядом над костром стоял большой таган-тренога; на нем уже висел и дымился громадный походный котел.
В нескольких метрах от входа в палатки, в гигантской впадине меж гор плескалась холодная, прозрачная, кристально чистая влага. Пушистая зелень лиственничной хвои густо окутывала лагерь. Вечернее солнце, успевшее обогнуть Байкал с юга, просеивалось сквозь хвою и осыпало палатки золотым дождем.
На фоне высокого Байкальского хребта лагерь казался крошечным и незаметным, а наше непрошеное вторжение ничего, казалось, не изменило в спокойном величии горнотаежного ландшафта.
Велижанину не терпелось немедленно отправиться в экскурсию вдоль побережья Байкала, чтобы еще раз убедиться в реальности мифа об охотничьем эльдорадо. Во время короткого торопливого ужина он успел затеять спор с Хатабычем и высказал несколько не лишенных интереса мыслей. Он говорил о людях, которые самой увлекательной профессией считают работу геологов.
— Они имеют дело с мертвыми камнями и воображают, что это самое интересное на земле, — негодовал Велижанин, проглатывая последние куски городского хлеба, — Черта с два!
— Мы, зоологи, изучаем живую природу — зверей и птиц. У них великолепное зрение, выдающийся слух, ни с чем не сравнимое обоняние. Они скачут, как вихрь, исчезают со скоростью пули, мгновенно превращаются в невидимку. Они кричат, когда их берешь в руки, плачут, когда их убиваешь, и смотрят на вас большими, грустными, почти человеческими глазами.
Вам нужно узнать, какие звери и птицы здесь живут, изучить условия их жизни. Что может быть трудней и увлекательней этого? А волны и ураганы, мошки и комары, россыпи и скалы, льды и снега, холода и дожди! Разве они отдают предпочтение искателям каменных кладов? Нет ничего интереснее работы зоолога!
Велижанин — человек крайностей. Мудрецы говорят, что истина лежит в преодолении крайностей, но только крайности приводят к успеху. Это верно в том случае, если истина действительно лежит между двумя крайностями или если одна из крайностей является истиной.
Крайность Велижанина была истиной, пока он делал дело, и переставала быть истиной, как только он начинал о нем говорить. Он был одержимо влюблен в нашу увлекательную работу, и ему было трудно доказать, что самым интересным занятием для человека всегда будет то, которое он больше всего любит. Поэтому Хатабыч прекратил спор, взял карабин, и мы пошли вдоль берега на первую разведку.
Так на северо-западном побережье Байкала началась жизнь одного зоологического отряда, о дальнейшей работе которого будут рассказывать страницы моих дневников. Но прежде чем уступить место дневникам, нужно сказать еще несколько слов о задачах нашей экспедиции.
Основная задача нашего отряда — изучение прибайкальских птиц, а также некоторых крупных млекопитающих, особенно медведя и северного оленя. Птицы Прибайкалья и крупные млекопитающие еще очень слабо изучены, и до сих пор не собрано необходимого материала для важных зоогеографических, биоэкологических и картографических обобщений.