В каждую субботу, вечером - страница 15

— Подождите, бабушка, хотя бы еще три дня. Мне кажется, я заболеваю гриппом.

Но бабушка, кинув взгляд на цветущие щеки Асмик, коротко посоветовала:

— Врачу — исцелися сам.

Вечером после работы Асмик забежала в «Арагви», тамошний метрдотель когда-то был ее пациентом, нагрузилась там купатами, цыплятами табака, лоби в остром соусе — эти блюда бабушка любила со всем пристрастием истой южанки — и быстро помчалась домой, чтобы приготовить прощальный ужин.

Но бабушки все не было. Цыплята остывали на плите, зажаренные до густо-шоколадного цвета, чесночный соус томился в духовке, Асмик злилась, потом стала нервничать, места себе не находила — и так до десяти часов вечера, когда в прихожей раздался звонок.

— Я не одна, — сказала бабушка. — Примешь нас двоих?

Асмик вгляделась. Бабушка стояла совершенно одна в полутемной прихожей.

— Я приму кого хотите, — ответила Асмик. — Но я никого не вижу.

— Боже мой, — сказала бабушка. — Где же твои глаза?

Она подтолкнула к Асмик небольшую собаку с острой, словно у лисицы, мордочкой.

— Понимаешь, иду по Мерзляковскому переулку, смотрю, стоит, я посвистела, она за мной. Что тут будешь делать?

Собака смотрела на Асмик широко раскрытыми глазами.

— Хороша? — с гордостью спросила бабушка.

— Вы же знаете, для меня нет плохих собак, — ответила Асмик.

Боязливо покосилась на дверь соседки.

— Только вот Эмма Сигизмундовна, она не выносит собак…

— Я ее сама не выношу, твою Эмму Сигизмундовну, — отрезала бабушка и вместе с собакой прошла в комнату.

При ярком свете люстры и торшера Асмик хорошо разглядела собаку. Без сомнения, обыкновенная чистопородная дворняжка, хвост пушистый, шерсть коричневая в белых пятнах.

— Прекрасные глаза, — сказала Асмик. — Совсем человечьи.

— Еще чего, — возмутилась бабушка. — Лучше, чем человечьи. У людей бывают рыбьи глаза, а у нее мудрые, всезнающие.

Бабушка села за стол, накрытый белоснежной скатертью, с крахмальными салфетками, продернутыми в кольца, возле прибора вазочка с цветами — бабушка любила красивую сервировку.

— Неужели я забуду о тебе? — спросила бабушка и, разломив цыпленка, дала собаке добрую половину.

Бабушка обожала животных. Дома, в Ереване, в трех комнатах ее квартиры вместе с ней жили пять кошек, три пса, грач и голубь. Всю эту команду она подобрала в разное время на улице.

Асмик смотрела на собаку, яростно уничтожавшую цыпленка, напряженно соображая, что с ней делать.

Бабушка словно бы прочитала ее мысли.

— Тебе, естественно, трудно с собакой. Собаке нужен уход. Моя Шушка гуляет с псами четыре раза в день, так ведь она целый день дома, и потом, здорова и молода!

Шушке, всю жизнь прожившей с бабушкой, было тоже что-то около семидесяти, но бабушка упорно продолжала считать ее девчонкой и всячески ее воспитывала.

Черные глаза бабушки нежно оглядывали собаку.

— Как по-твоему, это она или он?

— Мальчик, — сказала Асмик. — Еще совсем молодой, по-моему…

— Мальчик, — повторила бабушка. — Надо его назвать. Ни одно живое существо не может жить без имени.

Пес между тем, наевшись, блаженно развалился на ковре, подняв кверху все четыре лапы.

— Сибарит, — любовно сказала бабушка. — Нет, ты только погляди на этого ленивца!

— Вот так и назовите, — сказала Асмик. — Ленивец!

Бабушка нагнулась, погладила пса по теплому брюшку.

— Ладно, — милостиво согласилась она. — Пусть будет Ленивец.

Задумчиво поглядела на Асмик:

— Имя придумали, а что дальше с ним делать?

— Как-нибудь устроим, — ответила Асмик, мысленно прикидывая, кто из ее друзей согласится взять собаку.

— Не ломай голову, — сказала бабушка. — Я возьму его с собой.

— Вы?

— Да, я, собственной персоной. У меня есть Фунтик, Шарик и Пузырь. Теперь к ним присоединится Ленивец. Прелестно!

Асмик хотелось помочь бабушке собираться. Но бабушка оставалась верна себе. Она не любила и не признавала ничьей помощи.

Утром она написала выступление для радио, выправила статью для газеты «Известия», потом побежала по магазинам и явилась только к обеду, усталая, но довольная, накупив всякой, большей частью бесполезной, всячины для ереванских друзей.

Асмик смотрела, как она запихивает в чемоданы новые свертки на место тех, которые она везла в подарок москвичам, — вязаные кофты, деревянные матрешки, жестевские шкатулки и подносы.