В когтях у хищника - страница 35

— Спасибо, по-моему, лучше.

— Старайтесь на нее пока не наступать. — Генриетта осторожно ощупала опухшую лодыжку Антонии. — Перевязал, наверное, Дугал?

— Да.

Пожилая леди добродушно хихикнула:

— В этом он у меня молодец. — Она бросила на Антонию полный нетерпеливого ожидания взгляд. — А как все-таки случилось, что вы поскользнулись, дорогая?

— Я пошла к телефону. На ступеньках оказался обрывок водоросли…

— Обрывок чего?

— Морской водоросли — с пляжа. Должно быть, я принесла его вместе с одеждой, когда ходила купаться.

Широко улыбнувшись, Генриетта решительно отвергла предположение Антонии:

— Ну что вы, милая! Он десять раз успел бы уже вытряхнуться из одежды, пока вы поднимались в гору. Нет. — Она покачала головой. — По-поему, все было тщательно продумано.

При ярком свете дня все страхи Антонии рассеялись, и девушка весело улыбнулась:

— Но кем, Генриетта?

— Именно это нам и предстоит выяснить. У моего собственного сына, как вы еще успеете заметить, совершенно отсутствует воображение. Он так прозаичен. Наверное, солиситору и следует быть именно таким. Знаете, вся эта их казенщина — «принимая во внимание», «с одной стороны — с другой стороны»… Так что нам придется взять эту задачу на себя. И самое главное — кому все-таки хотелось бы вас убить?

Антонию немного смутила столь откровенная постановка вопроса. Выложи она сейчас Генриетте то, что знает, та со своей неутолимой жаждой приключений обратит все в нечто значительное и ужасное… Но ведь это не так! Это просто невозможно!

— Есть ли у кого-нибудь повод? — допытывалась Генриетта.

Антония через силу засмеялась:

— Вряд ли. Неужели я такая опасная?

Полное лицо Генриетты осветилось добротой:

— Ну конечно, нет. И что это я вздумала заводить перед завтраком разговоры об убийстве! На голодный желудок их лучше не начинать. Забирайтесь-ка лучше опять в постель и выпейте чашечку отличного кофе. Я не доверила это Белле и сварила его сама. Конечно, я не думаю, что несчастная способна на какое-нибудь злодейство, просто сегодня утром у нее, похоже, не очень работает голова. И вот что, голубушка, до приезда Айрис и Саймона вы отправляетесь к нам. Здесь вам лучше не оставаться. Нет, честное слово, даже не обращая внимание на все мои домыслы, вам не стоит оставаться совсем одной.

И снова Антония решительно отказалась уехать из дома. Дело было даже не в том, что она стала бы презирать себя за трусость, если бы сбежала отсюда. Она инстинктивно чувствовала, что ей предстоит что-то выяснить и кому-то помочь. Девушка твердо заявила, что предпочитает остаться. Ее нога намного лучше. Она сможет спокойно передвигаться с палочкой. Беспокоиться тут совершенно не о чем. Она всего лишь упала — и только.

Спорить с глуховатой Генриеттой оказалось чрезвычайно трудно. Однако Антония все-таки настояла на своем, и та, наконец, ушла после долгого разговора с Беллой.

— Белла говорит, что у нее расшатались нервы, и прошлой ночью она что-то приняла, чтобы уснуть, — сказала Генриетта напоследок. — Поэтому ничего и не слышала. Но она полна угрызений совести и обещает сегодня спать вполглаза. Я немного припугнула ее — надеюсь, теперь она будет уделять вам побольше внимания. Обещайте, что позвоните сразу же, как заметите что-нибудь неладное. И ради бога, не наступайте на больную ногу. По-моему, вы удивительно храбрая девушка.

Конечно, если смотреть на все глазами Генриетты… Впрочем, сейчас, когда комнату заливало солнце, а Антонию переполняла непонятная Радость, казалось, бояться ей было совершенно нечего. Девушка оставалась у себя до самого ленча, который принесла молчаливая и пристыженная Белла. Затем Антония взяла две палочки, заботливо оставленные возле ее постели Генриеттой, и решила спуститься вниз.

Однако, дойдя до лестницы, она услышала внизу чьи-то голоса и остановилась. Перегнувшись через перила, Антония увидела двух женщин, которых провожала Белла. Одна из них, с виду постарше, опиралась о другую. Казалось, она была чем-то расстроена и то и дело утирала слезы.

— Надеюсь, теперь она не будет мучиться, — как обычно, быстро и отрывисто сказала Белла. Из-за маленьких черных глазок и худощавого лица она напомнила Антонии мышь.