В компании куртизанок - страница 30

, светлейшая, безмятежная.

Зная такую их гордыню, я ожидал большей роскоши и хвастовства. Однако в действительности люди, которые управляют этим государством, больше походят на священников, нежели на правителей. Их встречаешь всюду — и на просторной площади Сан-Марко, и на Риальто. Они носят одинаковые длинные, темные плащи, с переброшенным через плечо краем на манер тоги, а головным убором им служит скромная черная шапочка. Большой Совет заседает каждую субботу утром, и, собравшись вместе, эти вельможи напоминают стаю откормленных ворон. Моя госпожа умеет распознавать тончайшие различия в чинах по меховой оторочке плащей (например, горностай «выше» соболя или лисицы) и по оттенкам темного бархата, однако, чтобы до конца понимать подобные правила, нужно родиться в этой среде, нужно, чтобы при рождении, вступлении в брак и после смерти твое имя вносилось в «Золотую книгу», хранящуюся во Дворце дожей, чиновники сверяются с ней, выясняя, не подпортили ли родословную какие-нибудь простолюдины.

Однако скромность мужчин — ничто по сравнению с незримостью женщин. Мои блуждания по городу имели вполне определенную цель: ведь, если нам предстоит зарабатывать себе на жизнь, то мой долг — разнюхать все про соперниц. К концу первого месяца я пришел в отчаяние. Если во всем христианском мире не найдется такого города, где законы не предписывали бы богачам держаться скромно, а зажиточным блудницам не показываться на улицах, то в Венеции, похоже, эти законы соблюдались. В базарный день еще можно изредка приметить нарядно одетую даму, которая, покачиваясь, на высоких каблуках и перебирая пальцами драгоценности, идет через кампо в окружении щебечущих служанок и тявкающих собачонок. Но как правило, богатые женщины передвигаются по воде в закрытых лодках или вовсе сидят затворницами дома. Те из них, кто помоложе, всеми силами привлекают к себе внимание — девицы шумно прихорашиваются возле окон, однако надобно быть вдвое выше меня ростом, чтобы что-то разглядеть, не вывихнув себе шеи. Когда же молодежь в подпоясанных блузах и разноцветных трико посылает им томные вздохи (если взрослые мужчины здесь похожи на черных ворон, то юнцы и повадками, и яркими плюмажами напоминают попугаев), девицы мгновенно принимаются глупо размахивать руками и хихикать, но их тут же оттаскивает от окна рука строгой попечительницы-невидимки.

И тем не менее каждому мужчине нужно иногда утолить зуд, а везде, где существует общественная добродетель, найдется непременно и частный порок. Главный бордель помещается вблизи рынка и большого постоялого двора, населенного немецкими купцами. Когда их корабли стоят в доках, работа там кипит, однако блудницы доступны лишь в определенные часы, ибо их рабочий день, как и день всех прочих венецианцев, подчиняется звону колокола Марангоны, а чтобы на улицах сохранялась тишина и покой, на ночь этих женщин запирают. Если мужчине приспичило после закрытия — ему придется, набравшись смелости, углубиться в лабиринт каналов и улочек.

Мой старик притворился возмущенным, когда я впервые спросил его, куда здесь ходят, однако быстро нашелся с ответом. В глубине закоулков порок разрастается, словно плесень, и, если бы старика так не заботила чистота души, я ознакомил бы его с последней разновидностью разврата — с улицей сисек, где женщины, грубо подражая богачкам, усаживаются на подоконники верхних окон голые по пояс и болтают ногами, давая прохожим заглянуть к ним под юбки. Впрочем, даже в этом вопиющем бесстыдстве присутствует свой умысел. Как рассказывает Мерагоза, оскаливаясь в щербатой ухмылке, новшество придумало само правительство, которому все большую тревогу внушали известия о молодых мужчинах, ублажавших друг друга в темных переулках, вместо того, чтобы грешить тем способом, который замыслил для них Господь.

Но чистоте Венеции угрожают не только содомиты. В те долгие темные ночи, когда мы отсиживались в лесах под Римом, моя госпожа разгоняла мою тоску, повествуя о богатстве, какое можно нажить в ее родном городе, и так я узнал, что Венеция обещает немалую поживу, если только проложить путь к знатным обладателям кошельков. Это тот простой случай, когда правила арифметики одерживают верх над правилами нравственности. Если патриции, чьи имена вписаны в «Золотую книгу», хотят сохранить свое богатство в целости, им нужно ограничивать число браков. Большое количество дочерей, нуждающихся в щедром приданом, и сыновей, которым нужно выделить часть семейного состояния, — катастрофа для отцов. И вот, во имя целостности наследия, монастыри Венеции переполнены знатными женщинами, а палаццо вельмож холостяками — мужчинами, с малолетства привыкшими к утонченной жизни и потому ищущими для услужения и услаждения подруг с таким же утонченным вкусом, однако с вольными взглядами на мораль.