В конце вечности - страница 13

Остап, жадно хватая воздух, обессиленно завалился на спину. Подскочивший к нему чёрный волк заскулил и стал вылизывать запачканное кровью лицо хозяина.

Эльза закрыла тканью лицо, оставив лишь сапфировые глаза. Присев рядом с Остапом, девушка отогнала волка, раболепно демонстрирующего свою преданность.

– Ты не ранена? – проглотив в горле ком, произнёс Остап.

– Нет, – тихо ответила Эльза и аккуратно убрала с бороды охотника налипшую на неё хвою.

Остап всё ещё был одержим тем нахлынувшим чувством, подстегнувшим жажду жизни, но поработившим волю. Его рука вдруг сама потянулась к девушке, но он одёрнул её, сжав в кулак. Собравшись с мыслями, Остап всё же сумел усмирить в себе этот неистовый зов. Тяга к этой женщине по-прежнему не давала покоя, но охотнику как ни странно, удавалось подавить её проявление.

Позади послышался звук посыпавшихся поленьев. Из дровницы кряхтя выбирался Фома. Поднявшись на ноги, толстяк, неловко перешагивая через дрова, споткнулся и снова упал. С гримасой боли толстяк перевёл взгляд на мёртвое тело варвара, из головы которого торчал топор.

– Жалко не я тебя, гадина! – сплюнув, с ненавистью прошипел Фома.

Поднявшись и пошатываясь, здоровяк направился к колодцу, где лежало тело Степаныча. Подойдя к старику, он дрожащей рукой пригладил его растрёпанную седину. Поджав губы, здоровяк скривился в лице, и его покрасневшие глаза влажно заблестели. Рубаха старика впитала две горячие капли, упавшие с лица Фомы. В руке Степаныча был зажат нож, которым перед смертью старик что-то чертил на земле. Вытирая глаза и шмыгая носом, Фома посмотрел на рисунок.

– Степаныч, миленький, что это? – поджав губы, прошептал здоровяк, внимательно всматриваясь в глубокие линии на притоптанной земле. – Не пойму ничего… – сосредоточенно разглядывая изображение, бубнил себе под нос Фома.

За спиной толстяка появился Остап. Волк подскочил к Фоме и стал лизать ему руку, чуть не затоптав рисунок.

– А ну, уйди, Трезор! Сгинь, кому говорят! – отталкивая животное, прикрикнул Фома.

Эльза погладила обиженного волка, после чего тот лёг у её ног и, опустив голову на лапы, недовольно посмотрел на толстяка.

Остап, тяжело дыша, подошёл к телу старика и, присев рядом, опустил голову.

– Они тебя уже ждут, родной, – поглаживая трепетавшую на ветру рубашку Степаныча, прошептал Остап. – Перед тобой они точно не посмеют закрыться… – вспомнив лежавший на щеке тёплый металл Эдемских ворот, со вздохом добавил охотник.

– Остапка, глянь, может, разберёшь, что тут к чему, – кивнув на небрежный рисунок, сказал Фома.

Остап взглянул на чертёж. Пробежавшись глазами по линиям, охотник помял бороду и прикусил губу.

– На карту похоже. Вот дорога, – ткнув пальцем в полукруглую линию, сказал Остап. – Это гора. Вот это, похоже, дозорная поляна.

Охотник вдруг замолчал, его большие карие глаза, оторвавшись от рисунка, посмотрели на мёртвого старика.

– Что?! Что тут, Остап? – тревожно заглядывая в лицо друга, спросил Фома.

– Это карта прохода за горную гряду, – со вздохом ответил Остап и посмотрел в сторону леса.

Волк, зализывающий лапу, навострил уши и, поднявшись с земли, нервно зарычал.

Фома и Остап переглянулись. Эльза вцепилась Остапу в рукав. Со стороны болот доносился приглушённый визг.

– Людоеды, – взволнованно завертев головой, произнёс Фома.

– Уходить надо! – сказал Остап. – Скоро здесь будут.

– А как же Степаныч? Как же наши все?! Похоронить ведь надо! – в отчаянии потрясая руками, завопил Фома.

– Фома, соберись! – схватив друга за рукав, сказал Остап. – Нет у нас выхода! Не уйдём, и нас хоронить некому будет. Идёмте! – резким движением потянув за собой девушку, сказал Остап.

– Куда мы?! – растерянно крикнул им в спину Фома.

– К заставе! К выходу, что Степаныч указал!

– А если ты ошибся? В тупик ведь придём! Нагонят, черти, даже уйти некуда будет, – кричал вслед товарищу Фома.

– Не отставай! – сердито прикрикнул Остап.

Едва они пересекли опушку, как позади послышались дикие вопли заметивших их дикарей.

– Боже, от них весь лес чёрен! – крикнул Фома. – Откуда их столько?!

– Бежим! – закричал Остап.

За охотниками и Ангелом началась погоня. Фома задыхался и падал, но, поднимаясь, бежал дальше. Когда беглецы добрались до горы, где, по мнению Остапа, находился проход, они упёрлись в тупик. Фома, оскалившись от усталости, рухнул под дерево и зарычал.