В конце вечности - страница 18

Выйдя во двор, Бёртвин растёр ладонями бледное лицо и двинулся к воротам, где конюхи уже снимали седло с вернувшегося жеребца. Растолкав столпившихся зевак, генерал приблизился к лошади и дрожащей ладонью провёл по её шёлковой гриве. Это был конь его сына. Когда-то он сам подарил его Алексу. Бёртвин с каменным выражением лица поднял свой единственный глаз к небу, где над замком, оглушительно каркая, кружила чёрная стая ворон.

– Лекаря!!! – раздался голос отпирающего ворота стражника. – Лекаря скорее!!!

Бёртвин стремглав зашагал навстречу воротам. Выйдя к дороге, ведущей из замка, он увидел коня и нескольких солдат, освобождавших из стремени висящего вниз головой всадника. Подойдя ближе, Бёртвин осмотрел раненого. На голове кавалериста был помятый металлический шлем, съехавший на лицо и туго застёгнутый на шее, от чего всадник, задыхаясь, хрипел. Лицо несчастного было залито кровью, и лишь заострённые, скрученные усы выдали в нём хорошо знакомого генералу офицера. Это был Марк.

– Что вы уставились, болваны! Живо тащите его в лазарет! – прикрикнул на солдат Бёртвин. Растолкав скопившуюся толпу, генерал направился к замку. Его уже ждали.

Войдя в полумрак тронного зала, генерал, не поднимая головы, подошёл к королю. Задумчиво смотрящий на портрет своего предка, монарх оторвался от картины и взглянул на Бёртвина. Встав перед королём на колено, генерал склонил голову, словно перед палачом.

– Поднимись сейчас же! Не устраивай этот цирк! – буркнул на него Демид.

Генерал поднялся и, поправив воротник, угрюмо уставился на пол.

– Что происходит, Бёртвин? – нервно зашевелив седыми усами, спросил король. – Сначала эта история с данью, теперь провал с пустяковой операцией! Если наши лучшие бойцы не смогли разогнать кучку разбойников, как мы собираемся воевать с ними, когда они подтянут основные силы?! – подбоченясь, возмущённо спросил король. – Это были мои лучшие люди! И они, чёрт возьми, не вернулись!

– С ними не вернулся и мой сын! – взорвавшись и тут же подавив в себе эмоции, огрызнулся генерал.

– Сын?! Бёртвин, даже не смей говорить мне об этом! Я был против его назначения! И ты знаешь, каждый из них был мне как сын! Понимаешь, Бёртвин?! Каждый! – потрясая кулаком, отчеканил король. – Я разделяю твою скорбь! Ты не просто мой генерал, ты мой друг, и твоё горе – это моё собственное! Но сейчас нельзя проявлять слабость. Война не прощает ошибок. Я думаю, тебе стоит передохнуть, осмыслить всё произошедшее. Ты сейчас сам не свой. Я сам поведу войско навстречу этому Валофару.

– Демид! Даже не вздумай меня отстранить! – недовольно взглянув на короля, сказал генерал.

– Это не обсуждается! Я так решил! Ступай, Бёртвин, – склонившись над бумагами, сказал король. Генерал исподлобья взглянул на Демида и нервной походкой молча покинул зал.

Как только генерал ушёл, Демид поднял со стола колокольчик и позвонил. На зов короля тотчас же явился гонец.

– Командира разведки ко мне, живо! – сказал Демид.

Гонец, кивнув, исчез за дверью. Уже через пару минут худощавый морщинистый капитан выпрямился у королевского стола, устало глядя на монарха мутными глазами.

– Что слышно? Какие новости с рубежей? – подбоченясь, спросил Демид.

– Новости дрянные, государь, – начал капитан и поджал губы. – К армии «изгоев» примкнули почти все местные племена кочевников. Теперь враг стал сильнее, и ситуация ухудшается. Если мы будем бездействовать, к ним примкнут и остальные.

– Что у них с оружием и лошадьми? – пристально смотря в морщинистое лицо капитана, спросил Демид.

– Оснащены они хуже, однако организованы – это можно понять по тому, как они разобрались с головорезами генерала Бёртвина.

– Что слышно о его сыне? – вздохнув, спросил король.

– Судьба мальчика пока неизвестна. Есть слухи, что он выжил и что его держат у Валофара. Но это только слухи, милорд.

– Если что-то вдруг будет известно, сразу же мне доложите! – потрясая пальцем, сказал король. – Теперь к делу. Как скоро армия Валофара будет у наших границ? – опустив взгляд на развёрнутую карту, спросил Демид.

– А… – помедлив с ответом, замялся капитан. – Так они уже здесь, государь, – кряхтя и поминаясь, неохотно ответил он.