В конце вечности - страница 8

– Я могу вернуть тебя обратно, – расхаживая по песку, произнёс Ангел. – Дам тебе ещё один шанс себя проявить. Эти ворота по твоему возвращению появятся снова. Однако есть одно условие. Ты должен, вернувшись, спасти человека.

– Какого человека? – приподняв подбородок, спросил Остап.

– Женщину. Её имя – Эльза. Она из вашей деревни. Её гибели допустить нельзя.

– Постой, я всех знаю в деревне. Не было у нас никого с таким странным именем. Да и не осталось там никого. Какие-то выродки ночью всех убили…

– Выродки, говоришь, – похлопывая по загривку коня, протянул Ангел. – А ведь когда-то они были обычными людьми. Их предки правили народами. А потом… Передрались, отравили войнами землю, сделали её непригодной для жизни и скрылись в подземных городах. Там они стали дичать, питаться друг другом и плодиться от своих матерей. Души в них больше не осталось, теперь это просто животные, – задумчиво, словно копаясь в глубинах памяти, произнёс он.

– Животные или нет, мне всё едино! – сквозь зубы произнёс Остап. – Все они заслуживают лежать в общей могиле и смердеть падалью, – сдвинув брови, добавил он.

– Спасая девчонку, заодно и поквитаешься, – ответил Ангел. – Эльзу сейчас сторожит твой волк, но и его острые зубы её не спасут. Если девчонке и твоему псу не помочь, то дикари их разорвут.

– У нас никогда не было в селении Эльзы! Я знаю всех поимённо, – уверенно заявил Остап. Ангел смерти ухмыльнулся и покачал головой.

– Дом возле церкви, – спокойно продолжил Ангел. – Тот, что всегда охранялся. Там и живёт Эльза.

– Там? – удивлённо глядя на Ангела, спросил Остап.

– Да! И ты должен знать ещё кое-что. Эльза не просто женщина. Это Ангел.

– Ангел? В нашей деревне? В голове не укладывается, – проведя ладонью по лицу, произнёс Остап. – Так вот почему сторожили этот дом.

– Перед тем как стереть человечество с лица земли, к вам отправили двух посланников. Ангела праведного гнева и Ангела любви. Думаю, кем из них является Эльза, догадаться нетрудно. Она должна жить.

– Чего же ты тянул столько времени?! – с тревогой, бросив на собеседника взгляд, спросил Остап. – Мы тут треплемся, а её там на части рвут! Возвращай меня!

– Не гони лошадей, Орбодиан! Всему свой черёд. Я верну тебя ровно в тот момент, когда душа покидала тело, – расхаживая из стороны в сторону, ответил Ангел смерти. Кивнув, Остап нервно выдохнул.

– Мне послышалось или ты назвал меня Орбодианом? – взглянув на Ангела, спросил охотник.

– Не послышалось, – ответил Ангел смерти. – Это твоё бессмертное имя. Хотя называй себя, как хочешь, мне до этого нет дела.

– Почему я его не помню? – задумчиво опустив глаза, спросил Остап.

– Вспомнил бы, если за ворота пустили, – подтягивая перчатки, ответил Ангел смерти. – Пусть будет тебе авансом. Я верю, что в следующий раз эти ворота окажутся для тебя сговорчивее.

Ангел несколько раз громко хлопнул в ладоши, и на опушке леса показался ещё один конь, рысцой направившийся к Остапу.

– Влезай в седло, мы отправляемся обратно, – спокойно произнёс Ангел и неспешно направил лошадь вверх по дороге.

Остап неуклюже вставил ногу в стремя и кряхтя взобрался в седло. Конь двинулся вслед за Ангелом.

Спустя некоторое время всадники въехали в уже знакомое ущелье, где по обеим сторонам из камня выступали холодные человеческие фигуры. Ангел смерти соскочил с коня и, припав на колено возле кучки белого песка, набрал его в руку.

– Взгляни, Орбодиан! – протягивая ладонь с белым песком, произнёс Ангел смерти. – Это всё, что осталось от вашего спасителя.

– Песок? – осторожно коснувшись ладони, спросил Остап.

– От бессмертного Ангела праведного гнева осталась каменная труха.

– Если Ангелы бессмертные, почему этот лежит в твоей ладони горстью дроблёного камня? – спросил Остап.

– Бессмертие – условность. Каждый из нас может оказаться в этой ладони, – перетирая песок, произнёс Ангел смерти. – Вот только в пепел нас может обратить лишь та сила, которая когда-то создала.

– Ты имеешь в виду Бога? – обернувшись, словно боясь, что их подслушивают, спросил Остап.

– Что ты, Орбодиан?! – понизив голос, произнёс Ангел смерти. – Это сделал не Бог, – отряхивая руки, добавил он.