В краю мангров - страница 53

Эти же виды могут существовать и не паразитируя, во всяком случае какое-то время. Я сам их ловил наряду с теми, которые сосали кровь у «старших братьев». Свободно плавающих Vandellia и Schultzichthys я всегда находил в тихих, илистых заводях ниже порогов, где обычно отдыхают и большие сомы.

Кончив лов, я пошел к кустам, чтобы развесить для сушки накидку. Вдруг Энрике закричал:

— Водяная змея плывет!

В самом деле! Поблизости от берега вниз по течению плыла змея длиной с метр. Я накинул на нее сеть, и в банку со спиртом попал еще один экземпляр.

Этот вид не ядовит, но отличается буйным нравом и норовит укусить все, что подвернется. Большинство индейцев считают его опасным. Насколько я знаю, это единственная безвредная змея, которая ввела в обман даже знатоков природы — энгвера: они убеждены, что она ядовита.

Рано утром проходившие мимо тинигуа захватили мое письмо к Фреду, и через несколько часов он явился на моторной лодке, вооруженный гарпуном и мелкокалиберкой.

Весь день мы ловили рыбу на берегу выше порога, чтобы без нужды не тревожить крокодила; когда же стемнело, сели в пирогу.

Энрике не привык грести бесшумно, поэтому я взял весло и устроился на корме, а Фред стал на носу, приготовив фонарь и гарпун. Дробовик лежал у меня под рукой; в одном стволе волчья картечь, во втором самодельная пуля. Мне было строго-настрого приказано стрелять лишь в самом крайнем случае и только не в голову, чтобы не повредить череп. Мелкокалиберка Фреда тоже была с нами, но ею можно было разве что добить зверя с одного-двух метров.

Я уже говорил, что пирога была неуклюжая, но устойчивая. С некоторым трудом мы вывели ее на глубокое место. Дальше я пустил лодку по течению, иногда подгоняя ее веслом, чтобы не терять управления.

Луч света от фонаря Фреда скользил по темной воде. С одной стороны тянулся открытый песчаный берег, окаймленный кустарником, с другой — стояла черная стена девственного леса. Луна шла на убыль, ярко мерцали звезды. Тут и там из воды торчали голые сучья, пепельно-серые в электрическом луче.

Вдруг Фред дважды щелкнул языком (условленный сигнал) и указал гарпуном направление. Не вынимая из воды весла, я развернул пирогу вправо и медленно погнал ее вперед.

Еще несколько метров — и я различил темно-красные точки, будто тлеющие сигары. Значит, настоящий крокодил, не кайман, у того глаза светлее.

В следующую секунду мой угол зрения совсем разошелся с направлением луча, и огоньки пропали. Но я запомнил, где они были.

Фред поднял руку с гарпуном и замахнулся. Пирога качнулась, когда он метнул оружие.

Вода вскипела… Мелькнул чешуйчатый хвост… Чуть-чуть по лодке не ударил!

А затем прямо к Фреду метнулась из воды длинная морда с разинутой пастью. Могучие челюсти с блестящими, словно кинжалы, клыками сомкнулись вокруг его левой руки. Пирога накренилась и зачерпнула воду. Я упал на другой борт, чтобы выровнять лодку, и одновременно схватил ружье. К моему удивлению, крокодил выпустил руку Фреда и ушел обратно под воду. Я послал заряд картечи ему в шею и лопатку, бросил ружье, взял весло и дал задний ход, чтобы уйти от мощного крокодильего хвоста.

Фред, опустившись на колени, вытравливал гарпунный линь. По его руке струилась кровь.

Мы подвели пирогу к берегу, привязали к дереву линь и, как могли, перебинтовали Фреда. Первым делом надо было остановить кровотечение (к счастью, артерия не пострадала) и дезинфицировать раны. Пасть крокодила пе назовешь антисептической.

— Почему он отпустил руку? — спросил я. — Я думал, он выдернет тебя из лодки!

— А я применил старый индейский прием, которому меня научили кофаны, — спокойно ответил герпетолог. — Сожми большим и указательным пальцами глаз крокодила — сразу отпустит. У меня же одна рука была свободна.

Я слышал, что индейцы отбиваются этим способом от крокодилов и черных кайманов, но никогда не ожидал, что увижу это своими глазами. Не всякий достаточно хладнокровен и сметлив, чтобы применить такой трюк.

Закончив перевязку, мы втроем попробовали тянуть линь, но это было все равно что попытаться сдвинуть утес.

Раз-другой мы чувствовали, как крокодил передвигается. Вдруг он рванулся, да так, что мы едва не выпустили линь. Хорошо, что его конец был привязан к дереву.