В лабиринтах вечности - страница 7
— Он кусается, — одернул руку Сергей.
— Ты его не привязывай.
— Да, как же! Пока я будут лазить с тобой по горам и холмикам, он просто-напросто уйдёт, и я домой — пешком?! Потом ещё платить за эту животинку хозяину. Ну, уж нет! Ой! Смотри, он опять чуть не укусил меня! — Сергей едва успел отдёрнуть руку от норовистого ослика. — Какой злющий осёл!
— Он играет, молодой, резвый, — улыбнулся Хамид, — никуда он не уйдёт, моя ослица — его мать. Идём.
— Ну, если мать, ну тогда, да! Точно не уйдет?
— Точно! Идем!
«Так, на восхождение уйдёт минут десять-двадцать», — прикинул Сергей, но, когда они начали подъём, буквально карабкаясь по скользящему склону, мнение его изменилось.
Такого «подвоха» Сергей не ожидал — скальная порода на вид такая прочная, оказалась хрупкая как стекло, при каждом шаге она звонко трескалась и скользила под ногами. В попытке хоть как-то удержаться на сползающей вниз породе, им пришлось встать на четвереньки, и так чуть ли не ползком подниматься вверх, раня себе руки и колени об острые края камня.
— Это щебень — отработка из шахты. Здесь во времена фараонов добывали бирюзу, а вот там дальше гранит. Видишь… как карьер…
— Хорош же этот гранит, если он такой хрупкий, то ли дело наш среднеазиатский, гранит так гранит! — проронил Сергей. — А горы? Какие у нас горы!
Все красоты мира не променял бы он сейчас за горы, утопающие в утренней лиловой дымке…
…В тех горах, в маленьком городке с красивым названием Червак, жила его любимая жена. Сейчас она была на восьмом месяце, и Сергей надеялся успеть вернуться в Узбекистан к рождению дочери. В отличие от всех мужчин, он очень хотел именно дочку: такую же красивую, как его любимая жена Белла. Он даже приготовил для малышки имя и назовёт он её Надя, Надежда, как воплощение его надежд на счастье и любовь.
И, вспомнив о доме, о жене, о ребёнке, Сергей улыбнулся своему счастью.
А Хамид всё карабкался и карабкался вверх, каким-то немыслимым образом удерживаясь на скользящем склоне и, не поворачиваясь, подгонял его:
— Давай! Давай, ну же… ещё чуть-чуть…
Почти час изнурительного подъема по сползающему вниз щебню и вот они достигли практически ровной площадки. Небольшая утоптанная поверхность, как тропка, но на ней можно было спокойно передохнуть, перевести дух, собраться с силами и дальше карабкаться вверх. К удивлению Сергея, Хамид остановился, и через минуту, стараясь не смотреть вниз, направился по тропке в сторону заходящего солнца, лишь буркнув ему:
— Давай за мной.
— Ага, — также пробурчал Сергей.
Поднявшись на тридцать-сорок метров, они лишь изменили угол зрения, но в пейзаже ничего не изменилось. Те же скалистые горы и всё в том же безжизненном сером цвете, а белесое безмерно высокое небо, точно смеялось над ними, своей вечной недосягаемостью. И такая стояла тишина(!) — ни птичка не свиснет, ни пчелка не прожужжит. Не слышно даже шороха травы. (Да и какой шорох травы, если кругом только каменистая пустыня).
— Всё как вымерло! Мертвая зона! — Сергея охватила тоска, и почему-то вновь нестерпимо захотелось увидеть родные горы, где каждая травинка так мила, где каждый камень необычайно красив. У него ласково, томно так защемило в груди. «Вот вам и ностальгия! А я хвастал, что не страдаю аристократизмом, да ещё посмеивался над бабушкой Александрой».
Однажды…
Или нет, всё по порядку.
У его жены родственников всего ничего: только бабушка Александра. «Бабушкой» назвать её было сложно — статная женщина с невероятно прямой спиной и королевской грацией. В комнате бабушки Александры в сафьяновой папке хранились несколько пожелтевших от времени фотографий — всё, что осталось от былого величия древнего рода. А то, что этот род когда-то был не последний в России, Сергей узнал совершенно случайно.
Однажды вечером, за чашечкой чая, бабушка Александра ненароком в разговоре обмолвилась:
— Князь Юсупов был такой озорник! Такая душка! То в барышню нарядится, то в своём доме, на Мойке…, соберёт нас всех, да, и давай озорничать…
Внезапно за столом воцарилась гнетущая тишина, шуршание крылышек стрекозы, бьющейся о стекло, казалось рокотом реактивного самолёта. У Сергея от подобных слов перехватило дыхания.