В любви и на войне все средства хороши! - страница 29

Вышла из госпитального шатра на улицу и остановилась, вдыхая полной грудью свежий утренний воздух. Рассвет ещё не окрасил золотым окоёмом край горизонта, а солнце пока ещё прятало свой ясный лик от спящего мира. Ночная темнота уже, погасила звёзды, поредела и рассеялась, сменившись серым предрассветным сумраком. Поле возле госпиталя, раскинувшего свои шатры и палатки на невысоком холме, затопило лёгкой туманной дымкой, придавая окружающей природе вид непривычный и даже немного сказочный.

Первые робкие переклички птиц, раздающиеся со стороны рядом стоящего леса, смешивались с шелестом крон, будто деревья перешёптывались о чём-то важном на своём, непонятном для простых смертных, языке. В воздухе разлилась та самая звонкая свежесть, которая бывает только отгремевшей ночью грозы. Весь мир очистился, смывая с себя пыль и суету прошедших дней, и теперь с нетерпением ждал, когда он сможет показаться во всём своём великолепии, играя алмазными переливами росы под первыми лучами восходящего солнца.

Лагерь ещё спал. Слышались только редкие покашливания, храп и время от времени тихие переклички часовых. Охрана у госпиталя была всегда: военное время обязывало. И пусть мы находились не на самой линии фронта, от неожиданных неприятностей всё же следовало подстраховаться. В охранении стояли как адепты боевого факультета, так и стихийники, составляя рабочую пару. Так же в связке двойками они по необходимости отлучались из лагеря: сопроводить обоз, доставить срочное донесение и выполнить иное необходимое поручение.

Как это делали Ольгер, Серджио… Максимилиан.

Поймав себя на запретной теме, я нахмурилась и упрямо тряхнула головой, словно это могло помочь мне избавиться от непрошеных мыслей. Что-то я замечталась совсем! Пора вернуться с неба на землю и пойти посмотреть, не закончилась ли операция?

Резко обернувшись и сделав шаг ко входу, я вдруг неожиданно на кого-то наткнулась. Крепкие мужские руки тут же опустились на плечи, помогая удержаться и восстановить равновесие. Смущённо пробормотав извинение, я отстранилась и, подняв голову, наткнулась на усталый, не неподдельно довольный взгляд Эриха Ленца.

Сердце на миг замерло, боясь поверить произошедшему. Но где-то в глубине души уже несмело разливалось ликование: всё получилось! Иначе главный целитель не был бы таким спокойным и благодушным. Значит, операция прошла успешно. Мой подопечный будет жить!

И всё же уточнить не помешает:

— Как всё прошло, метр Ленц? — спрашиваю осторожно, боясь спугнуть распахнувшую крыла надежду.

— Очень хорошо, Эрин. Теперь он точно поправится, хоть тебе и придётся для этого хорошенько потрудиться. Пойдём в шатёр, поговорим там. Что-то я очень устал.

— А пациент… — робко заикнулась я разрываемая противоречивыми чувствами: хотелось тут же рвануть в госпиталь проверять своего подопечного. И в то же время интересно было, что главный целитель расскажет об операции и общих рекомендациях по дальнейшему уходу. К тому же, было бы свинством и дальше держать на ногах полностью выложившегося человека, простоявшего за операционным столом больше шести часов кряду.

В конце концов, победила совесть. И услышав заверения Ленца: «С твоим подопечным всё будут хорошо. Целители с ним ещё некоторое время поработают, отслеживая функционирование всего организма, так что ты там пока не нужна», с лёгким сердцем согласилась составить целителю компанию в шатре и послушать, более подробный рассказ о прошедшей операции и рекомендации касательно моих действий в послеоперационный период.

Стеснение отошло в сторону, поэтому, когда мы, за неимением других мест, уселись рядышком на лежак целителя, неловкости я не почувствовала.

— Значит так, слушай внимательно, — не стал затягивать с объяснением целитель. — Основную работу мы сделали: убрали некроз, внутренние гематомы и воду из лёгких. Ослабили симптоматику острой пневмонии, а так же запустили ускоренную регенерацию тканей и насколько возможно укрепили иммунитет. Так что на ноги твой пациент встанет довольно скоро, однако первые два-три дня, ему понадобится особенно тщательный уход.