В любви и на войне все средства хороши! - страница 33

И подмигнул. А я стояла, как вкопанная, с удивлением прислушиваясь к собственным ощущением. Под чуткими пальцами лекаря вверх по моей руке начало растекаться тепло и приятное покалывание. Но как только он отпустил мою руку, всё прошло, будто и не было. Причём, вид у самого Ленца был несколько обескураженный, почти сразу же сменившись глубокой задумчивостью.

Решив разобраться с этим позже, я поспешно попрощалась и выскочила из

Решив разобраться с этим позже, я поспешно попрощалась и выскочила из шатра. Стоило оказаться на улице, как на меня навалилась неподъёмная усталость, словно только сейчас я позволила себе расслабиться.

Сильный недосып последних дней тоже дал себя знать. Поэтому, я решила не откладывая последовать совету Ленца и потянула из накопителя магическую энергию для поддержания собственных сил.

К моему удивлению, магии в нём оказалось гораздо больше, чем я рассчитывала. Может, целитель ошибся с рунами и там было гораздо больше энергии? Всякое с устатку бывает. А мне так даже и лучше оказалось. Теперь на весь день бодрствования хватит. А ночью, — если прогноз сбудется и можно будет оставить пациента одного до утра — обязательно высплюсь хорошенько!

Дав себе такое обещание, я убрала накопитель в глубокий карман платья и поспешила в госпитальному шатру.

Вернувшись к своему подопечному, не смогла сдержать радостной улыбки от явно наметившихся перемен лучшему. Выглядел он не в пример лучше, чем когда я видела его в последний раз. Болезненная бледность, пусть и не уступила ещё место здоровому румянцу, но уже не смотрелась столь пугающе.

Температура тоже пока ещё не вошла в норму, зато лихорадочный жар сменился умеренным её повышением. Хотя это ещё ни о чём не говорило: Ленц предупреждал о том, что кризис спадёт только к вечеру. Так что можно было ожидать и нового повышения температуры — организм будет бороться с остатками инфекции.

Но в этот раз меня не пугала подобная перспектива, наоборот, я радовалась тому, что скоро всё закончится и болезнь пойдёт на убыль. А в том, что этот упрямый мужчина, столь отчаянно боровшийся со смертью, сможет теперь выкарабкаться, я даже не сомневалась. И я ему в этом помогу.

После операции больной был всё ещё обнажён и лежал укрытый тёплым одеялом. Одевать его я не видела смысла: во-первых, сразу после лекарского лечения надо было хоть бы несколько часов передвигать пациента как можно меньше. А во-вторых, всё равно, если пропотеет, будет проще его обтереть и переодеть в свежее бельё.

Пару часов ничего не происходило, состояние пациента оставалось неизменным. А я за это время, чтобы не сидеть без дела, помогала дежурной санитарке и медсестре в уходе за оставшимися больными. Лишь время от времени заглядывая к своему, чтобы не пропустить начало кризиса.

Как оказалось, этой ночью умерли ещё двое из самых тяжёлых, и теперь в лазарете оставалось не более пятнадцати человек в состоянии разной степени тяжести. Но судя по тихим разговорам, надежды для них почти не осталось. Разве что и правда кто-то сможет дожить до нового поступления амулетов.

Я старалась не принимать это близко к сердцу, прекрасно понимая, что всем помочь невозможно и уже хотя бы одна спасённая жизнь — это немало. Но больше я помочь ничем не могла. Только дать напиться, обтереть, дать лекарство, поговорить немного, молча посидеть рядом. Но это давалось мне нелегко.

Из-за последних событий я как будто немного выпала из жизни, теперь же снова в неё погрузившись с головой. И требовалась немалая выдержка, чтобы не чувствовать за собой вину и не показывать пациентам своего сочувствия. Впрочем, больше половины из них этого бы и не заметили: они находились в беспамятстве или метались в жару, сгорая буквально на глазах. Боюсь, после этой ночи мы снова кого-то недосчитаемся.

Но вскоре размышлять об этом стало некогда, внимания потребовал мой подопечный. Вопреки обыкновению, в этот раз он не метался в горячечном бреду. Но всё равно вёл себя очень беспокойно, время от времени пытаясь сбросить одеяло, двигая руками, мотая головой. Приходилось его сдерживать, успокаивая. Пару раз потребовалось даже обратиться за помощью, моих сил уже просто не хватало. Одно слово — здоровяк! Создавалось впечатление, что даже больной и истощённый он, при желании, мог легко скрутить меня в бараний рог. Если был бы в сознании и понимал, что делал.