В мечтах о швейной машинке - страница 6

Я читала эти либретто, словно они были романами, и через некоторое время с удивлением обнаружила, что во всех, буквально во всех говорилось о любви: страстной любви, роковой любви. Это была тема, которой я до сих пор большого внимания не уделяла, но с этого момента начала с любопытством прислушиваться к разговорам взрослых.

В те дни не только в гостиных богатых семейств или в кафе, куда захаживали знатные синьоры, но и в нашем переулке, а также на соседних улицах, вплоть до прилавков рыночных торговцев, много шуму наделала история, весьма напоминавшая так любимые Лючией оперы: семнадцатилетняя дочь синьора Артонези без памяти влюбилась в маркиза Риццальдо и, несмотря на сопротивление отца, собиралась за него замуж. Мы с бабушкой хорошо знали семейство Артонези: они жили неподалёку, в большой квартире на втором этаже роскошного палаццо, каких много было в старом городе. К нему примыкало другое здание, пониже, раньше служившее конюшней, но теперь, когда число лошадей и экипажей в городе поуменьшилось, ставшее пристанищем самых отчаянных бедняков. Каждый раз, когда нам случалось шить в доме Артонези, за нами заходила экономка, заправлявшая в доме всем, поскольку синьора, жена хозяина, умерла во время эпидемии «испанки», оставив единственную дочь, главную героиню столь нашумевшей любовной истории. Синьорину, которую мы видели ещё подростком и для которой сшили немало домашних халатов и муслиновых летних платьев с вышивкой, звали Эстер; отец души в ней не чаял и не мог отказать ни в одной, даже самой экстравагантной прихоти. Он не только выписал ей из Англии восхитительный рояль, но и позволил брать уроки верховой езды в манеже, который посещали практически исключительно молодые мужчины (хотя было и несколько женщин, но только в сопровождении мужей). В городе перешёптывались, что катается Эстер Артонези не в женском, а в мужском седле, и что под юбку она при этом неизменно надевает брюки. Невзирая на постоянные жалобы родственников и экономки, отец прощал ей полное пренебрежение к шитью, вышивке, кулинарии и прочим разновидностям домашнего хозяйства. Зато когда Эстер пришла в голову блажь обучаться иностранным и древним языкам, он пригласил некую старую деву тунисского происхождения два раза в неделю учить её французскому, много лет прожившую в нашем городе американскую журналистку – английскому, а священника из семинарии – давать уроки латыни и древнегреческого. Кроме того, у Эстер с детства был учитель естествознания, преподававший ей ботанику, химию и географию, а также объяснявший, как работают недавно изобретённые машины. Эти уроки были главным её развлечением, их она никогда не пропускала. (Я обожала синьорину Эстер ещё и потому, что, когда мы только начинали работать в доме Артонези, она привела учителя естествознания в комнату для шитья и заставила объяснить нам с бабушкой как работает новейшая немецкая швейная машинка. Тому пришлось полностью разобрать её, рассказать о назначении каждой детали, дать нам все потрогать, а после медленно собрать, продемонстрировав одну за другой все шестерёнки и объяснив бабушке, как их смазывать. Мне, которой было тогда одиннадцать, казалось, что я стала свидетельницей какого-то чуда.)

«Мальчишку хочет из неё сделать...» – раздражённо шептали родственники. Свояченица синьора Артонези тоже заявила: «Послушай, со временем Эстер выйдет замуж, и это не принесёт ей никакой пользы. Ты своими руками лишаешь дочь счастья». Но тот лишь пожал плечами и велел ей больше интересоваться образованием собственных дочерей, редкостных вертихвосток.

Такую оригинальность и презрение к условностям (а заодно и к расходам, которые подобное поведение за собой влекло) синьор Артонези мог позволить себе лишь потому, что был несметно богат. Владелец огромных полей, засеянных пшеницей, ячменём и хмелем, он, в отличие от многих других местных землевладельцев, никогда не ограничивался положенной долей урожая арендаторов, а лично управлял и несколькими принадлежащими ему мельницами, которыми разрешал пользоваться всем другим окрестным фермерам, и единственной в нашем регионе крупной пивоварней. Дочь не раз сопровождала его во время инспекций.