В мире коммунистов и животных - страница 2

Флешбэк первый: Лондон.

Погода в Лондоне и так не ахти, а уж в марте и совсем. Туман с самого утра, сырость, продирающий до костей холод. Одиннадцать немолодых мужчин стояли у свежей могилы, возле которой лежало несколько венков. Один из мужчин заканчивал свою небольшую речь.- …был человеком, которого больше всего ненавидели и на которого больше всего клеветали. Правительства — и самодержавные и республиканские — высылали его, буржуа — и консервативные и ультрадемократические — наперебой осыпали его клеветой и проклятиями. Он отметал все это, как паутину, не уделяя этому внимания, отвечая лишь при крайней необходимости. И он умер, почитаемый, любимый, оплакиваемый миллионами революционных соратников во всей Европе и Америке, от сибирских рудников до Калифорнии, и я смело могу сказать: у него могло быть много противников, но вряд ли был хоть один личный враг. И закончил:- И имя его и дело переживут века! Говорил он по-английски, но чувствовалось, что сам он иностранец. Мужчины постояли еще молча некоторое время, а потом пошли к выходу — и скрылись в лондонском тумане.

Могильщики деловито закидали гроб землей, положили венки на холмик земли, и пошли делать свое мрачное дело дальше. Вряд ли они даже слышали имя человека, которого этим утром предали земле.

Было тихо. Из-за одного памятника показалась странная парочка — большой пес и худой кот. Они подошли к могиле и остановились.

Пес имел вид весьма потрепанный — одно ухо почти разорвано в клочья, левый глаз явно неживой, хвост перебит.

Коту же явно не мешало бы поесть, и поесть побольше.

— Грустно, — сказал кот, глядя на венок, на котором было что-то написано золотыми буквами на красной ленте по-французски. — Такой ум угас. И с кем теперь мне поговорить на равных? В принципе ведь люди народ прискорбно глупый, за крайне редкими исключениями.

— Вы, коты, как всегда, крайне высокого мнения о своем уме, — буркнул пес.

Он глядел на могилу и у него в единственном живом глазу собрались слезы.

— Правду говорить легко и приятно, — задумчиво сказал кот.

Эти двое были старыми оппонентами, и даже в это грустное для пролетариата утро без своей обычной пикировки обойтись уже не могли. Кот был теоретиком, философом, пес — уличным бойцом, где ему часто и доставалось.

Позади них кто-то чихнул. Животные повернулись.

Там стоял какой-то человек средних лет, очень обычного вида, в котелке и макинтоше. Котелок, он, впрочем, сразу снял.

— Раньше надо было приходить, — сказал кот недовольно. — Ваши уже ушли.

— Наши — это кто? — вежливо спросил мужчина.

— Люди, — раздраженно сказал кот.

— Люди? — переспросил человек. — Ну, я как бы не совсем человек.

— А кто же тогда? — спросил пёс.

— Я… я… — мужчина явно чувствовал себя не в своей тарелке. — Я призрак.

Кот и пёс переглянулись.

— Уж не… — начал кот, но мужчина перебил:

— Да, да, тот самый.

Кот и пёс переглянулись снова.

— Не хотите ли вы сказать, уважаемый товарищ призрак, — осторожно начал кот, — что теперь и в этой стране ожидается революция? Как в Париже?

Мужчина виновато развел руками.

— К сожалению, в этой стране пока нет. Не ожидается.

— А где ожидается? — спросили оба почти одновременно. Чувствовалось, что вопрос их крайне интересовал.

Призрак оглянулся — словно боялся, что их кто-то может подслушать.

— На Востоке, — наконец сказал он.

— В Польше, я знал! — воскликнул кот.

— Не в Польше. То есть не совсем в Польше. Хотя и в Польше тоже, конечно, в каком-то смысле.

— В России? — спросил пёс. — Бакунин был прав, да?

Кот, услышав фамилию русского анархиста, скривился. Это было понятно, учитывая сложные отношения русского с человеком, которого только что предали земле.

— Да, — сказал призрак. — Но еще очень не скоро. Так что боюсь, что вам, товарищи, ее не увидеть.

— Это ничего, — сказал пёс. — Жаль, конечно, что Мавр немного ошибся. Насчет того, где.

— Не ошибся он, — сразу возразил кот. — В письме Засулич он написал, что…

— Извините, — сказал призрак. — Но мне нужно идти.

Он подошел к самой могиле, постоял немного, надел свой буржуазный котелок, повернулся к коту и псу.

— Забавно, что однажды к этой могиле придет один русский коммунист, и доложит о том, что он первый из землян слетал в космос.