— Зачем тело? Тело — это у чиновника, а у купца — прах.
— Ну, прах так прах. «Здесь погребен прах купца…» По которой гильдии он платил-то? — спросил приказчик.
— По второй.
— «Погребен прах второй гильдии купца такого-то и такого, скончавшегося…»
— Купца и кавалера, — поправила его купчиха. — Он две медали имел. Да и что тут «скончавшегося!..». Надо как-нибудь послезливее…
— Поставьте, матушка-благодетельница, слово: «в Бозе». Это уж всегда у купцов, — вмешалась старуха. — «Приявшего в Бозе дни кончины своей горестной смерти…»
— Как на записке надпись дадите, так и изобразим-с, — успокоил их приказчик.
— Ну, хорошо, — согласилась купчиха. — Только ты, почтенный, скинь что-нибудь. Боюсь, как бы покойник-то по ночам не стал являться и грозить мне, зачем дорого дала.
— На поминальный кисель две красненькие скинуть можно-с, а больше не могу. За 230 извольте.
— Ну, трафь. Только мне чтоб и стихи. Вот тут мне один сочинитель написал на записке. Он хоть и полоумный, а пишет славно. Куда я записку-то задевала?
Купчиха начала рыться в кармане.
— Вот она, кажется.
Приказчик взял записку и начал читать:
— «Водки очищенной, лучшей, два ведра по четыре с полтиной, пива…»
— Ах, нет, это не то. Это из винного склада на годовое поминовение. Надо полагать, на обороте стихи-то.
Приказчик обернул и прочел:
«Сей памятник супругу,
Как истинному другу,
Поставила жена,
Быв с ним двадцать годов, три месяца
и шесть ден сопряжена».
— Очень прекрасные стихи. Будьте покойны, все как следует вырежем, — сказал он. — Теперь потрудитесь только самую надгробную надпись продиктовать.
Начинается составление надписи.
1906