В небе Каспия - страница 11

Солнце огромным, раскалённым шаром легло на горизонт. Медленно утопая в море, оно сверкнуло последним лучом по крыльям, распластанным в воздухе. Казалось, что волна захлестнула светило. А самолёты, преодолевая упругие рывки разгулявшейся моряны, уверенно приближались к возвышенному берегу Мангишлака.

Колонна санных подвод, огибая зубчатые торосы, вырастающие на пути, катила по заснеженному льду, к большому рыбацкому стану, за которым тёмным провалом виднелась широкая разводина. Подъехав к кошам, сани круто разворачивались, и с них проворно соскакивали рыбаки. Одни сразу же стали распрягать лошадей, окутанных испариной после тяжёлого пути, другие, не спеша, выкладывали на лёд белорыбицу.

– Нынче хорошо погреемся, – сказал кто-то из рыбаков.

– Как не погреться, первый раз за столько дней оно горячее такое, – щурясь на солнце, проговорил вслед ему парень с веснущатым лицом. – Весна уже не за горами, морозы сшибает…

К ловцам, возвратившимся с переборки сетей, развалистой морской походкой шёл «атаман» – так звали опытного, бывалого рыбака, руководителя группы.

Под дублёным полушубком, перетянутым кушаком, выпирали его широкие плечи и высокая грудь. Плотно надвинутая на голову шапка-ушанка делала его смуглое лицо совсем круглым.

– Ну, как улов? – попыхивая самокруткой, добродушно заговорил он.

– Поймали немного, – разгибаясь и вытирая о себя мокрые руки, отвечал звеньевой.

– Табачку, Гурьяныч, дал бы, – помедлив, спросил он, глядя на дымящую папиросу.

– Вот уж чего нет, того нет, – развёл руками «атаман» и продолжал: – На, докури… Сам знаешь, Егор, что мы не у тёщи в гостях. Вон она какая, – показал он на темневшую невдалеке полосу воды.

Двадцатикилсметровая «разводина» легла как пропасть, отгородив путь к «стоячей уторе»[2].

– Её ведь сразу-то не обойдёшь, не перескочишь. Да и нас немало – пятьдесят душ. На всех какие нужны запасы! А сколько времени мы уже в «относе» живём? – и, чувствуя убедительность сказанного, с улыбкой ждал ответа.

– Шестнадцать дней, – опуская воспалённые веки, отвечал Егор.

– Ну, ничего, Егор, крепись! Сегодня самолёты махорочки нам подвезут, – отходя, торжественно закончил старший.

– Тсс! – вдруг предупредительно произнёс «атаман», призывая к порядку. – Никак летят. – И сквозь морскую тишину тихо просачивалось где-то далёкое урр… урр… урр…

– Да вон они! – наконец раздался радостный голос ловца.

Рыбаки, бросив все дела, с волнением следили за полётом стальных птиц. Самолёты летели вдоль разводины…

Перепадавшие морозные дни затягивали полосу воды прозрачной ледяной коркой. Она тянулась, как широкая река, на три сотни километров к северо-востоку. По бокам, словно меловые берега, простор её ограничивала ледовая кромка. Один такой ледовый берег соединялся с материком, другой, где жили рыбаки, уходил в морские дали. Не раз, пересекая разводину, лётчики снабжали жителей ледяного острова хлебом, фуражом, дровами, а рыбаки продолжали лов рыбы.

…Самолёты сели на льдине. Орлов вышел из кабины и торопливо направился к кошарам. Рожков, распахнув комбинезон, не спеша шёл за ним.

В меховом комбинезоне, с широкими лохматыми унтами на ногах и такими же рукавицами на раскинутых в сторону руках Орлов походил на вздыбившегося медведя.

Его окружили ловцы.

– Выходить на ту сторону надо, – энергично заговорил Орлов.

– Как дорога? – быстро, с затаённой надеждой спросил «атаман».

– Подкрепило, – отвечал Орлов. – В разводине молодой лёд спаял обрывки старых ледяных полей. По ним и будет дорога, – продолжал он и стал вырисовывать на снегу схему пути.

Все, нагнувшись, внимательно следили, как он выписывал зигзаги меж параллельных линий.

– Нет, этого для вас мало, – поднимаясь, сказал Орлов. – Вот что, старшой, давай слетаем. Посмотришь сам и решишь.

«Пожалуй, верно», – подумал тот и окрикнул стоявшего позади ловца. – Иван! Пешни захвати, тоже полетишь, – направляясь к самолётам, приказал он кряжистому рыбаку.

Со льдины наблюдали, как два самолёта извилистым путём удалялись к «стоячей уторе».

В напряжённой тишине потянулись томительные минуты. Рыбаки давно ждали этого часа. Сейчас он близок. И каждый ясно представлял себе, как он пойдёт по оцепенелым в разводине лавам, как выйдет на «стоячую утору» и по ровной дороге двинется к родным берегам, родному селу, дому, семье…