В небе Украины - страница 37

Однако Захар не суетится и уверенно заводит самолеты на посадку. Выпущены шасси, щитки. Он первым приземляет свою машину, за ним садятся остальные самолеты.

Командир дивизии, которого нелегко было удивить мастерством пилотирования, прибыл на аэродром, чтобы похвалить ведущего, сумевшего безупречно посадить девятку на заснеженный запасной аэродром.

Садимся в Сальске, затем в Пролетарской. Эскадрильи пополнились самолетами и людьми. Многие из сталинградцев пошли на повышение. Принял новое пополнение и Хитали. Он свыкся с должностью комэска, наладил контакт с молодым пополнением.

Не очень-то радовался мой друг передышке в боевой работе. Порой щемящая тоска одолевала его. Подгонял время, чтобы быстрее улететь на фронт, не находил себе места. Уж очень хотелось попасть на Украинский фронт, поближе к Михайловке.

Как-то, зайдя в эскадрилью к Хитали, майор Выдрыч выслушал молодого комэска, поговорил с летчиками, воздушными стрелками и сделал вывод;

— Ваша эскадрилья имеет все данные, чтобы стать передовой.

По-отечески улыбнувшись, он спросил;

— Ну как, Захар, сможете завоевать первое место?

Глаза Хитали ответили ему: «Да».

Проводив комиссара, Хитали подозвал к себе младшего лейтенанта Головкова. Не все нравилось ему в подчиненном. Уж больно много в его полетах было бравады.

— Так в каком же боевом порядке пришли мы на аэродром с полигона? — лукаво спросил он Головкова.

Молодой летчик смущенно ответил:

— Летели, кто как мог. Не строем, а роем.

— Правильно сказано, — улыбнулся комэск и ободряюще тронул за локоть летчика. — Вот именно: не строем, а роем.

Молодой летчик смотрит в добрые глаза комэска и решается на откровенность. Его волнует вопрос: почему столько внимания уделяется перестроениям? Тут бы «горки», пикирование, виражи, а вместо этого заладили одно и то же!

Волнуясь, он снял с головы новенький темно-коричневый шлемофон и торопливо пригладил взмокшие светло-русые волосы. Комэск улыбнулся, подумав о чем-то своем. Приложив руку козырьком ко лбу, он долго всматривался в горизонт.

— Смотрите, сейчас над стартом пройдет звено. Проследите за их перестроением на развороте, — предложил летчику.

Головков напряг зрение. На краю летного поля показались четыре темные точки. Распарывая воздушное пространство, звено штурмовиков проносится над стартом. По окрестностям загрохотало, словно от растянутого по времени залпа гаубичной батареи. На развороте строй четверки изящно изогнулся. Ведомые из левого пеленга перешли в правый. Весь маневр получился пластичным и грациозным.

— Не звено, а картинка! Это Пальмов со своими с полигона возвращается, — уточнил Хитали. — Вот где их надо видеть-то: когда они со сложного маневра заходят на цель. Тогда они без слов понимают друг друга. Мастера… — выдохнул комэск. — Нам до такого искусства еще далеко.

С чего же начать, чтобы настроить на другую волну молодого летчика? Немало комэск перебрал «ключей», но все они казались ему не от того «замка», Тогда решил рассказать, как он сам и его боевые друзья начинали летать звеном и что у них не ладилось.

В памяти Хитали замелькали «кадры хроники» тех времен, когда в его боевом расчете значилось звено — три самолета. Вот эта тройка держит курс на запад, в район Кишинева, идут на малой высоте. По несущейся навстречу шоссейной дороге мелькают вражеские войска. Штурмовики возносятся «горкой» кверху, откуда с полупереворота сваливаются на цель — колонну гитлеровских машин на марше. На один только миг затянул разворот Хитали, а цель проскочила в сторону. Начал исправлять наводку обратным креном — чуть не наскочил на капитана Феденина. А земля уже бросилась навстречу — на пикировании не очень-то поманеврируешь!

Теперь, когда Хитали сам учит молодых летчиков со смехом вспоминает ту оплошность в момент атаки, а тогда было не до смеха.

Но убедительнее всего для Головкова прозвучал, пожалуй, пример с тем самым Пальмовым, чьим искусством вождения звена он только что восхищался. Ведь у Палъмова когда-то была точно такая же ошибка: медлительность при перестроении с одного пеленга в другой. Командир полка провел тогда розыгрыш полета методом «пеший по-летному». И Пальмов уяснил, в чем его ошибка, а уж исправить ее не стоило особого труда. Пальмов цепкий в летном деле. Теперь командует ширяевской эскадрильей, водит не одно звено, а целых три.