В объятиях северного бриза - страница 12

— Это значит, — опять эта снисходительная улыбочка, — будет целых три выходных, включая пятницу. Поедешь со мной кататься на горных лыжах? Я собираюсь в Гирдвуд. Увидишь настоящую Аляску. Конечно, лучше всего тут летом..

— Ну, конечно, летом рыбалка! — перебила я его.

— Само собой, рыбалка у нас — это состояние души, — засмеялся он. — Что скажешь? Поедешь?

Я была в растерянности. Майкл внушал мне доверие, и эта поездка была бы отличным способом получить новые впечатления и эмоции, но меня останавливали два обстоятельства. Во-первых, прожив все свои девятнадцать лет в Майами, где и зимой температуры были плюсовыми, а снег на моей памяти выпал только два раза и тут же растаял, те лыжи, на которых я каталась, были исключительно водными. А позориться, то и дело падая на пятую точку, перед малознакомым парнем мне совершенно не хотелось. Во-вторых, я припомнила слова всезнающей Нэнси о том, что у Майкла есть девушка. А о его верности уже слагают легенды. В чем тут дело? Ну не могла я сразить парня наповал своей неземной красотой, как и боксерскими навыками, так, что он, наплевав на свои продолжительные отношения, решил бы отправиться со мной проводить выходные. В чем тут подвох?

— Можешь пока не отвечать, подумай, — он слегка развел руки в стороны. — Что ж, на сегодня мы закончили, жду тебя в среду без опозданий.

— Да, сэр, — произнесла я в задумчивости.

Какого хрена ему от меня нужно?

Возвратившись в общагу после тренировки, я застала Нэнси, сидящую в общей комнате отдыха на первом этаже, за поеданием пиццы в компании двух знакомых девушек, Кейт и Анны. Увидев меня, она слегка прищурив глаза, спросила:

— Как все прошло?

Ох, уж эта ее вечная ухмылочка!

— Да иди ты, — в изнеможении садясь в мягкое кресло, ответила я. — Подай лучше бутылку, умираю от жажды.

— Он заставил тебя попотеть? — не отставала та, протягивая бутылку с минеральной водой. — Ты выглядишь такой удовлетво….то есть, я хотела сказать, умиротворенной.

Она едва не подавилась куском пиццы, засмеявшись над собственной наитупейшей шуткой. Я лишь покачала головой, с трудом вставая. Ныла каждая мышца моего тела. То ли ещё будет!

— Я иду в комнату, подожду там, пока у тебя закончится затянувшийся период юношеского пубертата, — съязвила я, обернувшись.

— Один — один, Хьюстон!

Попрощавшись с девчонками, я отправилась наверх. Душ я приняла еще в спорткомплексе, а сил оставалось ровно, чтобы доползти до кровати. Подруга увязалась за мной.

— Рассказывай! — безапелляционно заявила она, просовывая свою тощую руку под мой локоть.

— Да что рассказывать? Обычная тренировка, — я так устала, что даже разговаривать было лень. — Отработали удары, защиту. Ах, да! — вспомнила я окончание нашей с Майклом беседы. — Если это так для тебя важно, он позвал меня на выходные в Гирдвуд, кататься на лыжах.

— И ты молчишь? — вытаращив глаза, закричала Нэнси.

— А что тут говорить?

Я зашла в свою комнату и, скинув ботинки, рухнула на кровать. Нэнси села рядом и продолжила меня пытать:

— Значит, он пригласил тебя на выходные кататься на лыжах?

— Ты что, подруга, перестала усваивать информацию с первого раза? Да! — ответила я. Мои веки слипались.

— Взял и пригласил?

— Просто к слову пришлось, я думаю. Я сказала, что дальше кампуса, пока, и носа не высовывала.

— И ты поедешь?

— Не знаю, — я снова открыла глаза. — А ты что думаешь?

— А что тут думать, Хьюстон?! Будь я на твоём месте, точно бы не раздумывала.

— Даже, не сомневаюсь, но… Тебе не кажется это странным?

— Скорее нет, чем да. Ты — девушка, он — парень.

— Какое тонкое наблюдение! Только у него уже есть девушка!

— Допустим. Но она далеко, а ты здесь. И, потом, сколько времени может прожить половозрелый мужчина без секса?

— Господи, Нэн, найди уже себе парня! — я освободила свою руку. — Видимо, долгое воздержание как-то особенно действует не только на мужчин.

— Да, но речь то не обо мне! Так, что, согласишься?

— А ты поедешь со мной?

— Зачем? Типа буду твоей компаньонкой? — она когда-нибудь перестанет ржать. — Вы так переживаете за свою честь, мисс Беннет?

— Мою честь уже ничто не спасет, — горько улыбнулась я.