В объятиях тени - страница 52

— Какой гейс? На тебе лежит гейс? — спросил Мак.

— Ее хозяин-вампир назначил ей дюрахт. А этот гейс противоречит обряду посвящения в пифии, и он никак не может завершиться, — объяснил ему Приткин.

— Ох ты черт, — проговорил Мак, опускаясь на стул.

— Ответь мне! — Если бы я только осмелилась прикоснуться к магу, я вытряхнула бы из него всю душу.

— Я не настолько хорошо знаком с ритуалами и выхода из этого положения не знаю, — мрачно ответил Приткин. — Церемонии проходят во владениях пифии, и записей о них очень мало.

— А свидетели? — стараясь говорить спокойно, спросила я. — Ведь Агнес-то проходила ритуал!

— Это было более восьмидесяти лет назад. Даже если кто-то из свидетелей еще жив, толку от них не много. Ритуалы почти всегда проводятся келейно. Единственные, кому он известен от начала и до конца, это сама пифия и ее наследница.

— Майра. — Итак, я вернулась туда, откуда начала. — А что же гейс?

— Ты вступила с ним в борьбу уже потому, что отдалилась от Мирчи. Это должно хотя бы замедлить процесс. Остановить его можно одним способом — полностью снять заклятие.

— А как это сделать?

— Никак.

— Не смей так говорить! Должен быть какой-то выход!

— Может, он и есть, только я о нем ничего не знаю, — устало сказал маг. — А если бы и знал, то все равно бы тебе не сказал. Пока ритуал не завершен, ты будешь притягивать мужчин, а гейс будет их отгонять, всех — за исключением Мирчи. И с каждым днем он будет только набирать силу. Дюрахт — страшное заклятие, когда ему пытаются противостоять.

— Но… же тогда Чавес? — чуть не плача, спросила я. — Он ко мне прикасался, и ничего не случилось. Я не падала на лед и не корчилась.

— На какой лед? Ты что, ходила на каток? Зачем? — встрепенулся Приткин.

— Вот за этим, — ответила я, показывая на сумку. — Я ее там оставила, в раздевалке, чтобы не тащить в казино.

— То есть бросила в общественной раздевалке, где полно народа и где любой мог ее стащить?

— Я заперла ее в шкафчике, — угрюмо сказала я. — Давай лучше о деле. Я что-то почувствовала, когда до меня дотронулся Казанова. Конечно, это не имело ничего общего с тем, что было сейчас, но я точно что- то почувствовала. Какое-то предостережение. Казанова сразу отпустил мою руку. А на Чавеса гейс и вовсе не отреагировал. Почему? Ты же говоришь, что действие заклинания будет только усиливаться.

— Не знаю, — с озадаченным видом ответил Приткин.

— У меня есть только одно объяснение, — задумчиво проговорил Мак. — Гейс сам определяет степень угрозы и реагирует соответственно. Казанова почувствовал к тебе влечение, а этот Чавес — нет. Поэтому Казанова стал как бы потенциальной угрозой и был предупрежден, в то время как Чавеса ты не интересовала, поэтому гейс остался спокоен.

Мак был явно доволен собой, а мы с Приткиным в ужасе уставились друг на друга. Мы оба молчали, все было и так ясно. Господи, только не это! Я больше не хочу! Никогда.

— Разумеется, — продолжал Мак, — когда возникает взаимное влечение, гейс реагирует сильнее и предостережение предназначается для обеих сторон… — Тут он смутился и замолчал.

— Понятно, — сказала я и положила руку на голову, пульсирующую в такт с сердцем. Если дело так пойдет и дальше, я стану самым молодым индивидуумом, умершим от стресса. — И что мне теперь делать? — спросила я Мака, потому как Приткин в это время изо всех сил пытался придать лицу равнодушное выражение.

Мак поскреб небритый подбородок.

— Как правило, любое заклятие можно снять, и дюрахт не исключение. Тем более что он все переворачивает вверх дном, поэтому я не думаю, чтобы кто-то стал его применять, не зная, как потом снять. Однако есть только два человека, которые знают, как это сделать.

— Мирча и тот, кто наложил заклятие.

Мак кивнул.

— Тот маг, несомненно, находится под протекцией твоего вампира и вряд ли захочет ее терять, даже если — ты только представь себе — из сотен и сотен магов мы сумеем отыскать того, кто помогал Мирче. Конечно, подобных мастеров за пределами Черного круга не слишком много, но что с того? Скажем, их будет всего несколько десятков, но ведь их всех нужно разыскать, чтобы потом вычислить одного — его или ее. Будь это так легко, мы бы давно уже это сделали.