В осаде - страница 9

Гуляев завернул в один из дворов. Эскадронцы вершили там быструю расправу, какой-то мужичок, острый на язык, не понравился им, и тогда сякинский конник Багров выхватил шашку. Толпа эскадронцев взревела. Высоко взмыл вой, и сразу все прекратилось.

Толпа раздалась, и Гуляев увидел тело мужичка на траве. Голова, почти полностью отделенная от шеи, лежала рядом. Толпа стояла молча, Багров невозмутимо обтирал шашку о жилет мертвого.

— Вы шо ж такое робите? — закричал вдруг маленький казачонка в широчайших галифе. — Окститесь, хлопцы. То ж измена!

— Измена?! — грозно ворохнул в его сторону глазами Багров. — Хлопцы, — закричал он вдруг пронзительным женским голосом, — шо ж они нас замордовали так, те коммунисты? Некормлены, непоены, братков своих теряем кажный день от пули да от ножа, а они надсмешки строют, да брешут, шо, мол, веруйте в светлое завтра! Гайда, хлопцы, у этого хмыря, — он кивнул на зарубленного, — во дворе пошарим. Гайда посмотрим, как они жизнь свою провожают!

Он кинулся к лошади и несколько десятков людей за ним сыпануло из ворот. Под свист и улюлюканье они понеслись ко двору убитого.

Гуляев ошеломленно смотрел, как вся эта толпа ломится в чужой двор.

— Товарищи! — крикнул Гуляев остальным: они мялись, не зная, что предпринять. — Товарищи бойцы, это ж провокация! Они позорят честь красного казачества! Остановите их, или вы тоже будете бандитами в глазах сознательных рабочих!

Вокруг него стояли, слушали, не поднимая глаз, но никто не откликнулся на призыв, не шевельнулся помочь. Из двора мужичка слышался рев и треск: там бушевал грабеж. Уже появились из ворот первые казаки с узлами в руках. Эскадронец со шрамами, собрав вокруг себя еще нескольких, о чем-то с ними договаривался. Вот они скинули с плеч винтовки, защелкали затворами.

«Сейчас начнется мятеж», — мгновенно сообразил Гуляев.

Надо пресечь! Но как? Из двора убитого в валила толпа, навьюченная узлами и сумками. В середине ее ехал крутогрудый богатырь Багров. Толпа хохотала и гомонила. Гуляев тут принял решение. Багров начал бучу, он несомненно служит бандитам и как-то связан с ними. Надо убрать его — в этом выход.

Сдерживая дрожь, Гуляев вышел на улицу, прижался к плетню, и когда толпа возвращающихся оказалась совсем близко, вырвал руку с наганом и, не целясь, несколько раз выстрелил в надвигающуюся широкую грудь убийцы.

Пока, тяжело храпя, сползал с коня Багров, на улице стояла страшная тишина, потом сразу и со всех сторон кинулись к Гуляеву люди. Он был стиснут, сбит с ног, придавлен потными, хрипло дышащими телами. Он бился, вился в беспощадных руках, вывертывался, пытался оторвать от горла чьи-то деревянные ладони. Потом кто-то высоко и яростно крикнул над всей этой кипящей грудой, и Гуляев почувствовал, что можно дышать. Держась за горло, он поднялся. Вокруг него стояли разъяренные казаки, а над ним высился хмурый Сякин на своем белоногом коне.

— За что убил моего бойца? — спросил он подъезжая так близко, что в ноздри Гуляеву ударил кислый запах конской шерсти. — Кто ты?

— Я из милиции, — сказал он, с трудом выдерживая режущий взгляд узких степных глаз Сякина. — Этот человек спровоцировал твоих бойцов на погром и грабеж. Он должен был за это ответить.

Вокруг зашумели.

— Молчать! — гаркнул Сякин, поднимая коня на дыбы. — Охрименко, так было дело?

Казачок в широчайших шароварах затравленно огляделся, потом плюнул себе под ноги и махнул рукой.

— А ось як стою на цеим мисте, так воно було. Так, Иван?

— Так, — сказал названный Иваном. — Ты товарищ командир, в отсутствии был, а хлопцы бузу развели. И верно, что Багра шлепнули, а то как бы хуже не было.

— Покажь свои бумаги, — приказал Гуляеву Сякин.

Молча просмотрел гуляевское удостоверена сунул его себе в карман и скомандовал:

— А теперь гони отсюдова, милиция! Рысью. А то как бы горше не стало. — И услышав ропот остальных, крикнул, перекрывая его. — Вали на митинг, братва, а то мы енти щи век не расхлебам!

Гуляев, все убыстряя и убыстряя шаг, кинулся по улице. Он еще только подходил к ограде милиции, когда мимо него пронеслись два всадника и один из них, бросив повод второму, соскочил с коня и, отстранив часового, ворвался в ворота милиции.