В ожидании августа - страница 7

И без перехода, но тише на полтона:

– За вами приходили с арестом… В коридоре стоял наряд в штатской одежде, на улице – зарешёченный микроавтобус. – Она уставилась в окно, потом перевела взгляд на двери, на Сергея не смотрела. – Вам, наверное, что-то надо предпринять… Кому позвонить? Скажите номер телефона. Я все сделаю, прямо сейчас. Но вас должны забрать отсюда немедленно. Иначе будет поздно…

Сергей заметался: он не знал, кому, кроме жены, позвонить. Кто может, бросив все, сразу приехать к нему в больницу? Дачные соседи? Исключено, там семья… И вдруг в мозгу всплыла фамилия Афанасьева Ивана Васильевича. «Да, только Иван Васильевич может понять эту ситуацию, – подумал Сергей. – Пусть не поможет, посоветует, что делать и то хорошо». И он назвал хорошо запомнившийся когда-то номер домашнего телефона лётчика в отставке, но такого живого, бодрого, сильного и независимого. Они дружат больше двадцати лет. Медсестра встала, подошла к краю кровати, прошептала:

– В ящике, у ванной, одежда, в которой вас привезли… Не забудьте документы, я выложила их на полку. Я буду дежурить у пульта весь день. Юрий Евсеевич на этаже, он поможет с выходом. Он верит вам, я верю ему… Как зовут, кому звонить?

– Иван Васильевич…

Она вышла. Сергей оглядел палату. Капельница капала, автоматический пульт работал, фрамуга – открыта, прохлада пробивалась утренняя, не вечерняя. "Боже, сколько продлится эта пытка?" – Подумал он и стал ждать ответа от лётчика.

Глава-4.

– Серрргей Иваныч, – мужской голос с характерным «р» прорвался до сознания больного. – Вам поррра… Пррриехали за вами… Сейчас я сниму капельницу… Вот так, спокойно. Одевайтесь, пррроходите вниз, там вас ждёт ррродственник. Вам можно погулять, даже пррроводить его за ворррота, напррримеррр, до машины… Поняли, да? Вррременный пррропуск, на всякий случай, деррржите… Уничтожьте его потом. Берррегите себя, дорррогой. Ррродственник все знает, я ему все сказал. Вот спрррей… Нитррроглицерррин, он вам поможет, если что да вдррруг…

Врач вышел, не оглядываясь, из палаты. Сергей спокойно, без волнения, встал, достал из шкафа костюм, рубашку… Здесь же, на полочке, лежали документы. Оделся, зашел в туалет, сунул в карман зубную щетку, смочил водой лицо и насухо вытер его полотенцем. По коридору шёл, не спеша, машинально постукивая кистью руки по косякам дверных проемов больничных палат. «Две, три, семь, – считает он двери, – так, холл, следующим будет дежурный блок, там медсестра. Но мне от нее ничего не надо… Интересно, посмотрит она на меня? Не смотрит, голову наклонила… Идем дальше. Народ запуган… Какая же это либеральная революция, какая же это демократия?! Так, дальше будет лифт?… Есть лифт. Вызываем, ждем, садимся. Вниз…»

На первом этаже, оборудованном под холл-приёмную, с диванами, декоративными скамейками, киосками с прессой и сувенирами, с просторным гардеробом и кадушками с экзотическими цветами, безлюдно. Сергей встал у выхода, немного растерянно смотрел на пустое помещение. Никто не появлялся, Ивана Васильевича нет. «Так, что делать? – Думал Сергей, абсолютно уверенный, что лётчик должен быть где-то рядом. – Выйдем на улицу, может, я быстро собрался и слишком рано выскочил…». И в это время из массивных входных дверей появился Иван Васильевич. Он увидел больного, заулыбался, пошел к нему, широко раскинув руки:

– Боже мой, как ты попал сюда? Что ты здесь делаешь?

– Здравствуйте Иван Васильевич, спасибо, что откликнулись…

– Я не откликался, я тут же приехал… Но не на своей машине. Опять встала, чертова инвалидка. Пришлось такси вызывать. А так бы еще быстрее приехал.

Они крепко обнялись, не целуясь, стояли и постукивали друг друга по спине.

– Я проведу тебя за ворота, – зашептал Иван Васильевич, – первым садись в такси, назад. Я – постою, пораскуриваю трубку. А ты делай вид, что копаешься в сумке, будто я тебе что-то привез архиважное, что надо захватить с собой…

– Понял, – так же тихо проговорил Сергей. – Я готов… Пойдемте потихоньку. Боже, какое же вам спасибо…

Они вышли на улицу, мраморные ступеньки блистали чистотой, можно было смотреться в свое отражение. Сошли по лесенке вниз, мимо стоянки машин, мимо сквера с желтыми осенними цветами, так пряно пахнувшими вечерами и по утрам. Далее шли две липовые аллеи: одна к корпусу для процедурного обслуживания, вторая – к выходу из больницы. Они специально прошли полдороги ко второму корпусу, остановились, будто что-то вспомнили, и повернули на аллею, ведущую к воротам. Шли, разговаривая громко, но практически, ни о чем. Сергей смотрел на лётчика, видел его скуластое лицо, искрящиеся весельем светло-карие глаза, трубку, короткую, темно-вишневого цвета.