В ожидании Махатмы - страница 42

стр.

— Можешь пройти по мне, если хочешь, но я не позволю тебе ничего покупать в этой лавке.

Лавочник помрачнел. Какой злополучный день! На какое злосчастное лицо упал его взгляд, когда он проснулся поутру! Он взмолился:

— Сэр, я сделаю все, что вы скажете, пожалуйста, не создавайте для меня трудностей.

Шрирам ответил:

— Ты меня совершенно не понял, мой друг. Я не собираюсь создавать для тебя трудности. Я только хочу тебе помочь.

Женщина, пришедшая за солью, сказала:

— Подлива у меня на плите вся сгорит, если я буду ждать, пока вы кончите спорить.

И, глядя на человека, распростершегося на земле, она робко спросила:

— Сэр, можно мне купить соли вон в той, другой лавке?

Шрирам рассмеялся, не поднимая голову с земли.

— Почему тебе не купить соль там, где тебе нравится?

Она не поняла его точки зрения и принялась объяснять:

— Я соль покупаю только раз в месяц, сэр. Мы ведь люди бедные. Мы не можем себе позволить никакой роскоши. Раньше соль стоила…

Шрирам, лежа на животе, поднял голову и сказал:

— Махатма Ганди борется за таких, как ты. Тебе известно, что он не успокоится до тех пор, пока налог на соль не будет отменен?

— Почему, сэр? — спросила она недоуменно.

— За каждую щепоть соли, которую вы съедаете, вас заставляют платить налог британскому правительству. Вот почему соль так дорого стоит.

Тут в разговор вмешался какой-то крестьянин.

— А когда налог отменят, — разъяснил он, — ты за одну ану вот сколько соли купишь.

И показал руками целую кучу соли. На женщину это произвело надлежащее впечатление, и, широко открыв глаза, она сказала:

— Раньше-то соль до того дешевая была.

И, бросив враждебный взгляд на лавочника, который стоял на цыпочках, держась за свисающую веревку, прибавила со слезами на глазах:

— Теперь у нас лавочники на все повышают цены. Уж очень жадны стали.

Большинство присутствующих согласилось с этим соображением. Ропот одобрения прошел по кругу. Лавочник, встав на мыски, сказал:

— А что нам делать? Мы торгуем солью по той цене, которую установило правительство.

— Ты мог бы поддержать тех из нас, кто борется из-за этого с правительством, — возразил Шрирам, — если ничего другого не можешь сделать. Ты помнишь поход Махатмы на Дан-ди-Бич в тысяча девятьсот тридцатом? Он прошел триста миль по стране, чтобы на берегу Данди выпаривать соленую воду и помочь всем желающим получить свою соль.

Лавочник совсем загрустил. Он тихо сказал:

— Я сделаю все, что ты хочешь. Пожалуйста, поднимись и уйди. Ты лежишь в грязи — твоя одежда ужасно испачкается из-за этого.

— Не беспокойся о моей одежде. Я сам о ней позабочусь. Я могу ее постирать.

— Но тут у нас глина, ее так просто не отстираешь, — заметил лавочник.

Какой-то человек в толпе крикнул:

— А тебе-то что? Он, может, отдаст ее хорошему дхоби.

— Если не найдешь дхоби, можешь отдать нашему Шаме. Он любое пятно отстирает. Даже европейцы, что живут в имениях наверху, зовут его, чтобы он стирал им одежду, сэр.

Другой толкнул его локтем и пробормотал:

— Не говори о европейцах: он их не любит.

Шрираму показалось, что здешнему народу нравится, что он лежит на земле; похоже, они стараются изо всех сил, чтобы он и не поднялся. Когда эта мысль пришла ему в голову, он оперся руками о землю и сел. Нос и лоб у него были в грязи, в волосах полно песку. К лавке подбежал мальчишка в короткой майке и широких не по размеру штанах, в руке его была крепко зажата монета в шесть пайс. Он крикнул лавочнику:

— Дай мне для дедушки хорошего табаку на три пайсы, и еще кокосового бхарджи на три.

Проскочив мимо Шрирама к лавочнику, он протянул ему монету. В мгновение ока лавочник выхватил монету.

Шрирам коснулся руками ног мальчишки и потребовал:

— Не покупай ничего в этой лавке.

— Почему?

Шрирам стал объяснять:

— Видишь ли, в нашей стране…

Два-три человека схватили мальчишку за шиворот со словами:

— Ты зачем задаешь вопросы? Почему ты не делаешь, что тебе говорят?

Они попытались оттащить мальчишку прочь от лавки, но тот ухватился за короткие деревянные перила и закричал:

— Он взял мои деньги. Мои деньги, мои деньги!

Люди набросились на лавочника:

— Отдай мальчику его деньги.