В ожидании Махатмы - страница 53

Джагадиш долго и мрачно молчал, а потом произнес:

— Ладно, не будем больше об этом. Солдатам не пристало горевать о том, что ушло в прошлое, заметь себе: определенно ушло. Дай-ка сюда карандаш.

Шрирам подал ему карандаш. Джагадиш придвинул фонарь, внимательно перечитал написанное и после минуты размышлений, быстро вписал остальное. «Вы должны… вы должны… вы должны…» Чуть не целый час он с вдохновением писал, а потом перечитал написанное и довольно кивнул. Передал блокнот Шрираму и распорядился:

— Ну-ка, прочитай вот это, юноша. Вот что бы он сказал, слово в слово, если бы не этот таракан, взявший на себя роль цензора.

Внезапно он загрустил: видно, вспомнил о приемнике.

— Больше у нас нет батарей, эти были последние. Будь ты поосторожнее, ты бы мог что-то сказать Субхас Бабу. Ведь это был и приемник, и передатчик… Надо будет взять его с собой и починить. Что огорчаться — солдату не пристало плакать о неудачах. Знаешь пословицу: «Снявши бороду, по волосам не плачут»?

— Разве «бороду»? — переспросил нервно Шрирам.

— Ну да, конечно, — подтвердил Джагадиш.

— Когда бороду сбреют, что толку плакать о волосах?

На следующее утро, вскоре после того, как засвистел паровоз, явился Джагадиш с пачками листовок, спрятанными под рубашкой. Чтобы пронести столько листовок, он надевал вниз рубаху с огромным карманом, а на нее другую, просторную, как плащ. Со всей этой литературой на теле он выглядел так солидно, что Шрирам порой задумывался о том, не отнести ли его авторитет на счет этой толстой прокладки.

Джагадиш размотал надетые на него одежды и вынул листовки — меж тем Шрирам, словно ребенок, снова ждал чего-нибудь вкусненького.

— Иди-ка сюда, — сказал Джагадиш. — Сядь.

Прежде чем тоже сесть, он проверил, не наблюдает ли кто за ними. Подчеркнутым, театральным жестом попытался затворить огромную дверь — могучие медные петли заскрипели, но едва поддались. Шрирам молча следил за его титаническими усилиями. Наконец Джагадиш уселся на циновку и усадил Шрирама с собой рядом. Он вложил ему в руки отпечатанные на стеклографе листовки.

— Читай, — приказал он.

Шрирам прочитал вслух:

— Солдаты Индийской армии…

Далее следовало то, что он успел записать накануне, однако к этому было прибавлено еще несколько абзацев.

«Во-первых, никакой поддержки нашему правительству, которое стоит за врага. Положите оружие, а если потребуется, то положите и свои жизни. Вы будете нашими героями в тот день, когда Индийская национальная армия войдет в Дели и поднимет свой флаг на Ред-Форте, где сейчас томятся в заключении наши люди…»

Дальше шли точные указания солдатам относительно того, что они должны сделать для освобождения страны. Шрирам с нескрываемым восхищением взглянул на Джагадиша.

— Как тебе удалось получить остальную часть выступления? — удивился он в простоте душевной.

— Не важно, — отвечал тот, — когда очень нужно, всегда достанешь.

И, гордо коснувшись своего лба, заявил:

— Все отсюда… Нетрудно было догадаться, что там должно было дальше идти. Надо просто уметь читать чужие мысли. Это очень важное послание для нашей армии. Оно для нас вопрос жизни и смерти. Честь тебе и хвала, что ты первым его записал, хоть ты и не успел довести его до конца. Но это не важно, не будем думать о том, чего не вернешь. Ничто не потеряно, можешь не беспокоиться. Более того, тебе доверена честь довести это обращение до тех, кому оно адресовано.

Шрирам растерялся.

— Что я должен сделать? — спросил он.

— Слушай внимательно. Я тебе дам пятьдесят листовок, и ты их доставишь в лагерь под Беллиали. Бедняги там не имеют никакого понятия о том, что происходит в мире. Наши правдивые передачи там под запретом: им разрешают слушать только лживые россказни, которые распространяет Британское военное ведомство. Наши парни должны знать правду. Они должны знать, где находится Субхас Бабу и Индийская национальная армия и что нужно делать. Наш долг — распространять правду всюду, где только возможно. Разве не этому учит нас Махатмаджи?

— Да, да, конечно, — согласился Шрирам, которому предназначалась эта тирада. — А с остальными экземплярами что ты сделаешь? Давай я побольше с собой возьму, а?